Информационные поводы последних недель комментирует ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, профессор,протоиерей Владимир Воробьев.
Протоиерей Владимир Воробьев
— Отец Владимир, корректно ли, с вашей точки зрения, утверждение о том, что на жизнь Церкви оказывает заметное влияние некое «гей-лобби»?
— Я с влиянием такого «лобби» не сталкивался и никакой информации на этот счет не имею. Вообще раньше считалось неприличным вести разговоры об этих мерзостях и даже вслух называть их. Допускаю, что грешные люди встречаются и в церковном клире. Так было всегда, в любую эпоху. Вряд ли кто-либо думает, что грешных людей в Церкви может не быть. Ведь Господь Иисус Христос «пришел не праведников, а грешников призвать на покаяние». Из этих грешников, призванных на покаяние, формируется и церковный клир. Но сделать из этого большевистский вывод: «Вера в Бога — опиум для народа, попы всегда обирали народ и т.п.», — это уже атеистическая пропаганда. То же самое — по смыслу — утверждать: «В Русской Православной Церкви активно действует голубое лобби». Если бы это было так, то жизнь Церкви не могла бы быть такой, какой она сейчас является — благодатной, радостной, утешительной, вселяющей надежду на возрождение нашего народа, нашей страны.
— От некоторых людей можно услышать: «Я знаю случаи, когда молодые люди подвергались домогательствам со стороны епископов…» Как вы могли бы это прокомментировать?
— Комментировать что-либо здесь очень трудно: никаких надежных сведений по таким обвинениям, как правило, нет. Обычно это сплетни, чья-то безответственная болтовня… На протяжении всей истории христианства постоянно были попытки скомпрометировать священников и епископов. Еще в древних патериках описывается случай, когда бессовестная женщина заявляла, что беременна от монаха. И только Божиим чудом со временем выяснилось, что она монаха оклеветала. Обвинять епископа или священника в самых мерзких грехах — не новое дело. Даже Спасителя обвиняли, что Он бесовской силой исцеляет больных и изгоняет нечистых духов. Так всегда было в истории. Ведь признание Бога, Его святых и священнослужителей по логике требует идти вслед за ними, исполнять заповеди Божии. И, напротив, обвинив священнослужителей в глобальном обмане, человек освобождает себя от нравственной обязанности каяться в своих грехах, признавать Божий нравственный закон. Приснопамятный владыка Михаил (Мудьюгин) свидетельствовал о том, что всегда находится кто-нибудь, кто обвинит епископа в последнем непотребстве. Об этом знает и каждый священник по своему опыту. К сожалению, люди очень падки на внушения темной силы, а это ведет к тому, что одни начинают клеветать на других. Не только на клириков. Вспомните, как клеветали на императора Николая II и на императрицу Александру Феодоровну — и ведь это было еще до революции 1917 года. Пресса была полна грязных инсинуаций. Это была целенаправленная кампания. А разве мы не знаем, как сегодня проводятся подобные кампании?
— Если я считаю, что мне известны случаи недостойного поведения клирика, как мне поступать? Нужно ли бить в набат, предавать их огласке?
— Понимаете, всегда нужно помнить об опасности оклеветать человека. А это — страшный грех. Оклеветать же священника или епископа — грех сугубый, потому что они служат Богу. Распространять непроверенную информацию о грязных преступлениях, которая никак доказательно не подтверждена, — очень рискованно и просто вредно. Когда кто-то о чем-то таком рассказывает, есть у вас настоящая уверенность, что это — не домыслы или мнительность, нацеленная на всякую мерзость?
Католические священники с давних пор исповедуют женщин через решетку, чтобы не видеть ее лицо и даже краешком облачения к ней не прикоснуться. Иначе обязательно найдется кто-нибудь, кто скажет, что священник неподобающе ведет себя с женщиной. Думаю, что почти каждый священник не раз испытывал на себе подобные подозрения…
— А если свидетельства о недостойном поведении клирика поступают от человека, который сам столкнулся с неподобающим поведением, и ты знаешь этого человека лично, и нет оснований ему не доверять?
— Если речь идет о студентах, семинаристах, молодых людях, я рекомендовал бы сначала пойти к опытному духовнику или к представителю священноначалия и посоветоваться, что делать, потому что в таком деле очень легко ошибиться. Если же есть не просто уверенность, но реальные доказательства, необходимо принимать адекватные меры, а не покрывать молчанием подобные преступления. Надо обращаться к епископу или в церковный суд.
Но еще раз скажу: случаи, когда человека на самом деле уличают в таком грехе, равно как и случаи, когда человек готов твердо свидетельствовать, что стал жертвой подобных домогательств, очень редки. Требуется большая осторожность, чтобы не стать жертвой сплетен и слухов и не оклеветать невинного человека. К тому же сейчас полмира беснуется на эту тему, а Церковь твердо стоит на позиции полного неприятия содомских грехов. Понятно, что сами содомиты заинтересованы в компрометации Церкви.
— И еще один из информационных поводов последних дней. Есть мнение, что к таким святыням как, например, Дары волхвов, идут не христиане, а идолопоклонники, и что за всем этим стоят какие-то чуть ли не коммерческие или иные интересы организаторов? Что бы Вы могли сказать по этому поводу?
— Это вопрос отношения к святыням вообще. Святыни бывают разные. Например, многие, кто ездят на Святую Землю, привозят оттуда немного земли в пузырьке, воду из Иордана и т.д. — и относятся к этому как к памяти, как к своей маленькой святыне. Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь это осудил. Можно говорить о практике поклонения мощам и иконам в целом. Напомню, что в истории был период, когда ересь иконоборчества сотрясала Церковь. Из храмов изымали иконы и мощи, считая их идолами. И Церковь на это дала очень ясный и четкий догматический ответ: мы поклоняемся образу Божию, Божией Матери, святых с тем, чтобы наше поклонение восходило и возводило нас от образа к Первообразу. В исповедании веры, которое произносит ставленник при архиерейской хиротонии, говорится: «Покланяюсь святым иконам относительно, а не богослужебно». Это значит, что молитвословия службы, совершаемой перед какой-либо иконой Богоматери, адресованы Первообразу, а не образу-иконе. Давайте сравним вот с чем: многие папы и мамы носят у себя в кошельке фотографию своего ребенка, или устанавливают ее на экран телефона. Достают и смотрят на нее. Если находятся далеко в отъезде, могут и поцеловать. Мы же не ставим под сомнение то, что человек любит ребенка, а не телефон или фотографию. Так и здесь: все святыни нами должны восприниматься именно как то, что возводит нас к Первообразу. Конечно, если святыня становится для нас самодовлеющей, если о Боге мы при этом не помним, не молимся Ему, не живем благодатной церковной жизнью, не причащаемся Святых Христовых Тайн, а только выстаиваем длинные очереди к разным святыням, то такой перекос законно вызывает обличение. Но если стремление к святыне — это проявление стремления к Богу, то что в этом плохого?
На Рождество мы читаем в Евангелии поразительную историю: волхвы из какой-то далекой страны шли за звездой и принесли в пещеру недавно родившемуся младенцу свои дары: золото, ладан и смирну. Случай беспрецедентный! Где такое было видано? Это настолько поразило современников Христа, что они написали об этом в Евангелии. И вот часть этих даров в день Христова Рождества привозят к нам в город. Что же неестественного в том, что люди хотят подойти и поклониться им? Думать, что за этим стоят чьи-то коммерческие интересы, — то же самое, что утверждать, будто единственное, что происходит в Церкви, — это торговля свечками.
Беседовал Константин Мацан