Народная поговорка отмечает, что «рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше». Но каждый из нас сам определяет для себя, что ему считать «лучшим». Один за лучшее почитает богатство, другой – безмятежие. Один почитает за благо «свободную от моральных ограничений жизнь», другой же считает за высшее благо – покой совести, не омраченной грехами.
Но единицы из всего человечества почитают благом для себя добровольно идти на страдания. Большинство из нас избегают страданий как чего-то противоестественного и, безусловно, вредного.
И лишь единицы духовно дорастают до того стояния, когда признают высшую воспитательную и созидательную силу страданий. Многие «задним числом» осмысляют минувшие страдания и горести, признавая частичную обоснованность своей «горькой доли». Но совсем немногие готовы наперед избрать страдания, даже не зная, к чему конкретно они приведут и что доброго привнесут в нашу жизнь.
***
Одним из таких исполинов духа был преподобный Пимен Многоболезненный, подвизавшийся в Киево-Печерском монастыре († 1110 г.). Он не только смиренно переносил незаслуженное со стороны братии гнушение им ввиду его нищеты и болезни, но еще и сама болезнь была им избрана как добровольный подвиг смирения плоти во имя возвышения силы духа.
Житие преподобного известно. Обратим внимание на два урока, которые нам, современникам, преподносит святой сегодня.
Урок первый. О том, как, подставляя свою левую щеку, защищать от ударов ближнего
Реальная духовная атмосфера монашеского братства зависит во многом от духовной высоты ее «лидера» — игумена обители. После смерти (1098 г.) преп. Феодосия, отличавшегося высотой духовной жизни и обладавшего талантом созидания этой жизни в монастыре, дух монашеский в стенах Свято-Успенского Киево-Печерского монастыря (впоследствии ставшего Лаврой) ослабел. Монашеская братия всегда жила от добровольных пожертвований мирян и тех, кто приходит в монастырь для принятия пострига. Но здоровое отношение к пожертвованиям у христиан таково, что при наличии оных благодарим, а при отсутствии оных – не тужим. Однако отношение монаха или священника к каждому человеку должно быть совершенно независимым от качества и количества его «взноса» в пользу обители (или от отсутствия вовсе такового).
***
Но, увы, не все и не всегда хранят этот принцип в сердце и руководствуются им в делах своих. Так и в обители святых Антония и Феодосия после их смерти братия стали «лицериятствовать», то есть, оказывать особое расположение к тем, кто приходил с богатыми дарами и оставлять без внимания пришедших с пустыми руками.
Преподобный Пимен происходил из бедной семьи, которая, к тому же, не желала видеть в нем монаха и готова была смириться с его пребыванием в монастыре только на время его болезни (ради исцеления). Разумеется, в случае решения принять постриг этот человек не мог ничего пожертвовать святой обители. Однако он твердо решается быть монахом и не уходить из монастыря. Поэтому, вопреки всеобщей молитве об его исцелении от паралича, возносит пламенную молитву о том, чтобы исцеления не было, дабы он мог всю свою жизнь отдать монастырю и молитве. И Бог услышал его молитву.
Бог услышал, зато игумен не услышал многократную просьбу Пимена облечь его в монашеские ризы. И тогда Сам Господь совершает чудо: ночью в келию к больному Пимену в видении являются ангелы в виде игумена и братии монастыря, совершают чин пострига, облекают в монашеские одеяния и уходят. На утро игумен обнаруживает, что на больном монашеские ризы. Расспросив и узнав все, он понял, что это дело Божье и раскаялся в своем упрямстве.
***
Однако братия не долго помнила благодеяние, оказанное Богом преподобному. Монахи, поставленные помогать больному, стали подвергать его унижениям, насмешкам, укорять, что он пришел быть обузой монастырю, да еще и сам принял постриг, хотя никаких подвигов монашеских совершить не в состоянии.
Святой безропотно, со смирением переносил все эти братские поношения, считая их целительными средствами от гордыни и тщеславия. При этом, перенося адресованные ему лично укоры и невнимательность, преподобный строго выговаривал братии (и даже игумену), когда они оказывали такое же невнимание и высокомерие по отношению к другим больным и страждущим, находящимся на попечении монастыря.
***
Мы очень часто замечаем зло в отношении других лишь в том случае, когда такое же зло (и тем же самым, замеченным нами, лицом) совершено по отношению к нам. Преподобный же следовал евангельским путем: он подставлял «другую щеку» своим личным обидчикам, но вступался, когда эти же люди наносили обиды другим.
Урок второй. О предсмертном принятии монашества
В житии Пимена дан еще один урок нашему современному обществу. До сих пор у нас распространяется практика «предсмертного пострига в монахи», когда это великое Таинство посвящения своей жизни Богу превращается в своего рода магический ритуал, «очищающий все грехи перед переходом в вечность». Тогда как на деле монашество – это жертва и служение.
К примеру, когда человек дает обет целомудрия и девственности, он отказывается от земных радостей, совершает жертву. Но когда эти же самые обеты приносит человек, который уже «ничем не жертвует» (по возрастным или медицинским причинам), сами обеты превращаются в фарс.
Принятие пострига предполагает трудную внутреннюю борьбу, то есть, духовный труд. Когда же человек откладывает постриг на «последнюю минуту» земной жизни, он совершает подмену понятий: на место полноценной жертвы ставится магическое отношение к священнодействию пострига.
Зачем обещать Богу какие-то добродетели (постничество, терпение, целомудрие, нестяжание, послушание), если знаешь, что на их исполнения «времени у тебя уже нет»? Такой постриг не принимается Богом. И преподобный Пимен, поднявшийся незадолго до смерти с постели, по дару благодати Божьей удостоился прозорливости. Посетив монастырское кладбище, он, ни разу там ранее не бывав, сказал, что человек, которого игумен с братией перед смертью постригли в монашество, в гробу лежит как мирянин, так как он сознательно оттягивал время пострига на предсмертие, желая принять сан монашеский, но не подкреплять его реальным монашеским деланием. Братия, откопав впоследствии могилу указанного инока, нашли, действительно, что оный «хитро устроившийся» монах лежит в одеждах мирянина. Бог не принял его лицемерный постриг. Архимандрит Феогност (Пушков)
