Историко-документальное расследование гибели митрополита Киевского и Галицкого Владимира
Зверское убийство видного деятеля Православной Церкви, священномученика митрополита Киевского и Галицкого Владимира (в миру - Василия Никифоровича Богоявленского) стало знаковым предвестием начала гонений и террора против Православия, начавшихся в период революции и Гражданской войны на территории бывшей Российской империи, и длившихся в той или иной форме и масштабах долгие десятилетия. Это кощунственное преступление, всколыхнувшее Киев и Украину в «страшное лето, от Рождества Христова 1918-е», так и осталось не раскрытым до конца...
Портреты, изорванные штыками
В этой статье мы попытаемся восстановить подробности резонансного преступления, совершенного в Киеве 25 января 1918 года (7 февраля по новому стилю), и его расследования на основании материалов «Дела Министерства юстиции по 1-у Департаменту, 2-у отделу (уголовному) об убийстве Митрополита Владимира». Эти уникальные документы найдены автором в фонде Министерства юстиции Украинской Державы гетмана Павла Скоропадского в Центральном госархиве высших органов власти Украины, а также опубликованных воспоминаний и работ историков.
Как свидетельствуют документы, следствие по факту убийства преосвященнейшего Владимира 4 февраля 1918 года (здесь и далее даты подаются по старому стилю) начал судебный следователь по особо важным делам Новоселецкий.
23 января, отмечается в документе, Киево-Печерская Лавра в ходе боевых действий между войсками Украинской Народной Республики (УНР) и киевской Красной гвардией была занята последней. Там разместился «красный» гарнизон под командованием коменданта Сергеева.
Интересно, что в эти дни бои на Печерске и за овладение Арсеналом продолжались (войска УНР окончательно отступили по Житомирскому шоссе в ночь с 8 на 9 февраля), и часть монахов Лавры оказала содействие красногвардейцам в занятии православной святыни. О причинах сотрудничества с «безбожниками» мы скажем ниже. На знаменитой 82-метровой колокольне красные установили пулеметы и вели огонь в тыл украинским войскам, окружившим Арсенал, оборону которого держали пробольшевистски настроенные рабочие. Правда, по другим данным, Владимир Сергеев стал комендантом уже 18 января, создав, таким образом, плацдарм за спиной у воинов УНР.
Как показали на допросах приближенные к митрополиту служители, 25 января, около 15 часов, в покои митрополита явилось трое вооруженных винтовками солдат для производства обыска («тут могут быть спрятаны пулеметы», пояснили служивые). Они осмотрели комнату старшего келейника митрополита Филиппа Рыбкина (этого персонажа следует запомнить) и кабинет Владимира, при этом «изорвали штыками портреты» императора Александра ІІІ и императрицы Марии Федоровны, родителей последнего самодержца российского. В спальне владыки «гости» потребовали от хозяина открыть «несгораемую кассу», однако документы не тронули, забрали «большую золотую медаль» и удалились.
Однако в тот же день, примерно в 20 часов в митрополичьи покои прибыла группа из 5 вооруженных солдат. Визитеры пояснили иеродиакону Александру и келейнику Харьковского митрополита Антонию, что они намерены «разобраться с митрополитом за то, что он обижает братию», не позволяет монахам создать «братский совет», тогда как «нужно устроить так, как у нас» (видимо, имелась в виду советская форма власти).
Отец Александр успел поговорить с оставшимся на карауле военнослужащим. Тот словоохотливо поведал, что является уроженцем Полтавской губернии, знает монастырскую жизнь по недолгому проживанию в Китаевой и Голосеевской пустынях перед мировой войной, а в Лавре у него проживает троюродный дед, иеродиакон Герман.
«Черный» вершит черное дело
Тем временем солдаты привели владыку Владимира. «Если вам угодно расстрелять меня, - заявил иерарх, - то расстреляйте сейчас, дальше я не пойду!». На это державшийся как старший налетчик в черной кожаной куртке (условно и назовем его Черным) выкрикнул: «Кто тебя расстреливать будет!? Иди, слушай, иди!». Священник Александр пытался заступиться за владыку, объясняя, что обыск у него уже был, но Черный грубо оборвал его: у нас есть важные данные, которые мы должны проверить «по поручению штаба» (какого именно, он не сказал) и пригрозил Александру револьвером. Трое с митрополитом отправились в его покои. Оставшихся двоих отец Александр старался усовестить: «Нельзя так обращаться со святителем Божьим». В ответ солдаты разразились руганью в адрес владыки: да он сам грешник, когда «украинцы арестовали большевиков в Арсенале и вели их мимо Лавры на гауптвахту, избивали прикладами, он не вышел и не заступился», отбирает половину доходов Лавры и несправедлив к 2-тысячной братии. Создается впечатление, что пришлые неплохо ориентировались во внутренних настроениях обители и имели там информаторов, предубежденно относившихся к владыке...
Как рассказывал автору киевский историк Ярослав Тинченко, скрупулезно исследовавший январские бои 1918 года в столице УНР, пленных арсенальцев действительно поместили на гауптвахте в помещениях 3-го авиаотряда (его здания находятся через улицу от боковой стены старого арсенала). Показательно, что именно монахи вскоре помогли освободить красногвардейцев - многие братья по убеждениям были «неделимцами», сторонниками единой России, и красные для них, видимо, являлись меньшим злом, нежели «самостийники» Центральной Рады.
Вскоре митрополит вышел в сопровождении солдат, был одет в рясу, клобук и имел на груди драгоценную панагию. Куда вы ведете владыку, спросил отец Александр, на что «Черный» заявил: «это большой преступник», отведем его для допроса в штаб на Печерск (по сведениям Я.Тинченко, штаб Красной гвардии появился в Мариинском дворце позднее). Келейник владыки Ф.Рыбкин побежал за ними к боковым экономическим воротам Лавры, однако выставленные налетчиками два часовых не пустили его дальше...
Пастырь, богослов, подвижник
Будущий митрополит родился 1 (14) января 1848 года в с. Малая Моршка Тамбовской губернии в семье священника. Рано остался сиротой. В 1874 году окончил Киевскую духовную семинарию, преподавал, служил священником, а после смерти жены и ребенка от туберкулеза в 1886 году принял монашеский постриг. Самарский епископ, экзарх Грузии, митрополит Московской и Петербургских кафедр (!). Народную любовь заслужил подвижнической заботой и благотворительностью во время эпидемии холеры и голода в 1891 году - архиерей бесстрашно служил на холерных кладбищах!
Бескомпромиссность и прямолинейность владыки по отношению к влиятельным столичным кланам, пишет член Совета Киевского религиозно-философского общества, доцент Илья Назаров, кончилась немилостью и почетной ссылкой члена Св.Синода на Киевскую кафедру (с конца 1915-го).
В Украине после революции 1917 года, отмечает И.Назаров, развивалось, в рамках процесса оформления политической независимости Украины, движение за автокефалию и украинизацию Украинской православной церкви, координационным органом которого в декабре 1917 года стала Всеукраинская Православная Церковная Рада (ВЦПР). Ее активисты предложили владыке Владимиру «не приезжать в нашу столицу Киев, где Вы только и умеете портить всякие хорошие дела», поскольку иерарх решительно выступал против «самосвятов» и раскола канонической Церкви - «христианская вера не есть человеческое измышление, ... и не может она изменяться сообразно с человеческими понятиями». Митрополиту активисты ВЦПР то предлагали стать патриархом в Украине, то требовали 100 тыс. руб. из церковной кассы. Вокруг владыки формировалась обстановка нетерпимости, в которую, судя по всему, втянулась часть лаврской братии...
Страшная находка
...Прохожие обнаружили тело митрополита Владимира за оградой Лавры, недалеко от центральных ворот, между двумя валами (сейчас там проходит троллейбусный маршрут, на вершине вала установлен памятный деревянный крест), около 9 утра 26 января и сообщили монахам. Покойный, по словам допрошенного Ф.Рыбкина, лежал на спине, покрытый шубой, с палки был сорван серебряный набалдашник, отобраны драгоценности (крест на клобуке, панагия, золотые часы), мародеры не погнушались снять сапоги, галоши и теплые носки.
Судебно-медицинский осмотр тела произвел врач Городецкий, обнаруживший огнестрельную рану правой стороны головы, две в области правой ключицы, резаную рану (штыком) на затылке, несколько колотых ран на лице и груди. Вывод врача: «Смерть причинена разрывными пулями и относиться к разряду смертельных, как и колотая рана в поясничной области». По всему было видно, что преступники убивали владыку с большой жестокостью, остервенело измывались над телом уже убитого архиерея.
Начавшись в период правления Центральной Рады, следствие интенсивнее продолжилось после прихода к власти в результате переворота 29 апреля 1918 года гетмана Павла Скоропадского, высоко чтившего убитого иерарха. Статус расследования повысили, передав материалы от следователя И.Новоселецкого в Главное военно-судебное управление. Производство держал на личном контроле министр юстиции Украинской Державы.
Основные усилия следователи сосредоточили на допросах монахов Лавры и приближенных митрополита. Подтвердилось, что преступников был пятеро, четверо в солдатских шинелях, один в черной кожаной куртке (о наличии у «Черного» матросской фуражки, часто фигурирующей в печатных работах об убийстве, не говорилось). Налетчики вошли через центральные ворота, где наткнулись на иеродиакона Иакова, спросив монаха: «Где живет митрополит, мы его сегодня заберем». Иаков нарочно неправильно направил их в трапезную, где те принялись ужинать, не забывая стращать монахов: «Признавайтесь, что у вас есть в пещерах, если окажется воск и тырса, то всех монахов перережем. А почему у вас нет комитетов?». Перед уходом «Черный» бросил: «Больше вы митрополита не увидите...».
Допрошенный келейник наместника Лавры М.Юзвюк сообщил, что после увода митрополита наместник тут же позвонил коменданту-большевику Сергееву, и группа солдат гарнизона кинулась вдогонку. Примерно через 5 минут М.Юзвюк услышал около 8 выстрелов. Погоня вернулась - дескать, из-за темноты никого не догнали.
В тот же вечер, показывали свидетели, в Дворянскую столовую Лавры пришло десятка два «солдат-большевиков» и матрос: «Отворяй столовую, не то постреляем всех, как вашего митрополита», орали проголодавшиеся творцы «нового мира». За ужином один из солдат сказал послушнику Василию: «Товарищ монах (!), вашего митрополита отправили в Петроград», «Да не в Петроград, - поправил сослуживца другой, - а в Кронштадт. Помолитесь завтра о вашем старшем монахе». Вскоре после их ухода в столовую вбежал сам Сергеев с фонарем и группой солдат: «Не было ли здесь матроса? Если бы я его застал, то сейчас же и расстрелял бы! Сукины сыны взяли митрополита и увели неизвестно куда, а мы их ищем».
Возможно, комендант оперативно организовал поиски, возможно - искренне возмущался. Однако странно - ведь убийство произошло в нескольких сотнях метров от комендатуры, в доступном месте, слышались выстрелы. Даже если убийцы и стремительно скрылись, поиски должны были обнаружить тело Владимира. Однако оно пролежало всю ночь, к тому же часть солдат явно уже знала - владыка расстрелян.
В докладной записке от 17 мая констатировалось, что «следствием до настоящего времени не добыто никаких указаний» на то, кто убил митрополита. Тогда же следственная комиссия передала производство судебному следователю «по важнейшим делам» при Киевском окружном суде Миляшевичу.
Нормы канонические и нормы процессуальные
Между тем, безрезультатность расследования радикализовала настроения в среде активистов церковного движения. 10 июля 1918 года Всеукраинский церковный собор обратился к министру исповеданий Украинской Державы с жалобами на то, что светская власть «неспособна осветить каноническую сторону убийства» (вероятно, содержался намек на инспирацию преступления автокефалами). Собор избрал свою следственную комиссию, куда вошли епископ Елисаветградский Прокопий, проректор Киевской духовной академии архимандрит Тихон, священник Гавриил Лобов, мировой судья с Херсонщины Николай Гаврилов и другие лица - собор потребовал предоставить комиссии «права правительственного органа с функциями следственной власти».
К своей профессиональной чести гетманские юристы четко провели грань между «Боговым и кесаревым». Заведующий уголовным отделом Минюста по указанию министра 19 июля проинформировал министра исповеданий, что передать общественности следственные полномочия невозможно по Уставу уголовного судопроизводства, хотя неформальное расследование всегда может передать собранные сведения упомянутому следователю Миляшевичу. Сам глава Минюста М.Чубинский 24 июля проинформировал министра исповеданий о желательности «осветить с канонической стороны мотивы, связанные с преступлением», но вестись дело все же будет по процессуальным нормам.
Свое расследование вел известный монархист Василий Шульгин, известный своим непримиримым отношением к «мазепинцам» - сторонникам государственной самостоятельности Украины. Нужно заставить «малороссов», говаривал Василий Шульгин, «на коленях просить прощения у монарха». В.Шульгин, правда, считал виновниками убийства большевистскую сторону.
Сторонником причастности к убийству автокефалов выступал профессор Федор Титов (сторонник самостоятельности Украины), собравший по свежим следам свидетельства современников и успевший выпустить при гетмане сборник «Венок на могилу Высокопреосвященного митрополита Владимира». Не считал виновными большевиков и министр исповеданий Василий Зеньковский.
Несостоявшийся монах
Отталкиваясь от показаний окружения митрополита, судебный следователь по особо важным делам Н.Лучицкий допросил иеромонаха Германа (Нетребко), названного одним из убийц митрополита своим родственником. Герман оказался родом из села Ладино Прилукского уезда Полтавской губернии. Монах показал, что действительно имеет дальнего родственника Трофима Харитоновича Нетребко, который в 1913-1914 годах был послушником в Голосеевской пустыне, жил в Китаевской пустыне. Эти сведения совпадали с теми, которые сообщил о себе монахам один из явившихся к митрополиту солдат.
В Ладино направили сотрудника Киевского уголовно-розыскного отделения, установившего, что Т.Нетребко в январе 1918 года находился в Киеве. Допрошенный 6 ноября в Прилуках Трофим Нетребко свое участие в убийстве митрополита отрицал. Будучи арестован и этапирован в Киев показал, что и правда был послушником, но монахом не стал, работал до войны сторожем в Китаево-Голосеевской пустыни.
В 1916 году был призван, служил до 16 декабря 1917 года в крепостной артиллерии Севастополя (ее чины носили общевойсковую форму, так что «матросом» Нетребко не мог предстать в Лавре). Поехав в отпуск, Трофим послушался родственника Макария Нетребко, и в разваливавшуюся армию больше не вернулся. Поступил на службу в Сердюцкий артиллерийский (гарматный) горный дивизион армии УНР, размещавшийся в нынешнем центральном здании Министерства обороны Украины (бывший кадетский корпус).
Правда, на службе Украине Т.Нетребко долго не задержался (с 3 по 15 января), фактически дезертировал второй раз за один месяц, и поселился у тетки Василисы Троянчук. Тут «классовое чутье» подсказало Трофиму переход на сторону красных, и он стал одним из защитников Арсенала от отрядов УНР. Попав в плен, содержался на гауптвахте, однако через сутки был освобожден красногвардейцами, зачислен ими в 436-й Новоладожский полк, однако там прослужил лишь до 10 февраля и вернулся в родное село.
Допрошенная 20 октября тетка Василиса сообщила, что Т.Нетребко проживал у нее, рассказывал, что 25 или 26 января (в дни убийства) был задержан красными на Александровской улице - у него нашли удостоверение военнослужащего армии УНР, чуть было не «вывели в расход». Вот и пришлось «искупать вину» поступлением на новую службу.
Честно говоря, трудно считать Трофима «идейным» борцом какой бы то ни было ориентации. УНР послужил символически, потом переметнулся к красным, хотя вроде бы рисковал при обороне Арсенала, в «рабоче-крестьянской» армии также не проявил рвения. Типичная судьба крестьянского парня, попавшего в водоворот гражданского лихолетья. Сложно представить его свирепым убийцей по идеологическим или религиозным соображениям.
Очная ставка
Поскольку свою причастность к убийству Т.Нетребко категорически отрицал, то в уголовно-розыскном отделении его предъявили на опознание монахам Александру и Иакову, келейнику Федору Кекало и «другим лицам». Однако все они (!) однозначно «не признали в нем того злоумышленника, который 25 января вел с ними беседу». Как это оценивать: как полное подтверждение алиби Нетребко, или же братия руководствовалась какими-то неизвестными нам соображениями? Возможно, не случайно следствию поручили выяснить настроения в Лавре и причины недовольства ими митрополитом? Однако, считали следователи, по совокупности «косвенных улик» Т.Нетребко может считаться обвиняемым по делу.
Следствие принялось устанавливать, нет ли у монаха Германа других родственников, способных принять участие в убийстве. Параллельно искали какого-то прапорщика Суслова. К тому же расследование тормозилось неспешной работой розыскного отделения.
Предавший память духовного наставника
Ранним утром 31 августа постовой варты Печерского района Блаватный задержал подозрительную женщину с корзинкой. В ней оказались принадлежавшие митрополиту Владимиру 3 четок, нагрудные знаки, серебряная лампада, белье и другие вещи с монограммой «М.В.». При обыске в помещении задержанной, Елизаветы Левиной (уроженки Пензенской губернии, сиделки Александровской больницы, не судимой) нашли подаренные архиерею икону, образ-складень св. Владимира, нагрудные знаки и носимые вещи с монограммой.
Оказалось, что вещи передал ей на хранение келейник убитого Ф.Рыбкин, также вскоре задержанный. При обыске у неблагодарного келейника нашли панагию покойного и квитанции на вклады на 160 тыс. рублей. Арестовали и двух стражей правопорядка - Никиту Филлипова и Касьяна Макаренко: узнав о краже Ф.Рыбкиным вещей митрополита, они вымогали у него 3 тыс. рублей, обещая «замять дело». К 31 декабря 1918 года следствие по делу Рыбкина -Левиной завершили с обвинительным заключением.
Однако еще 14 декабря 1918 года гетман отрекся от власти. Ему на смену пришла победившая в антигетманском восстании Директория УНР. 1 января 1919 года (по н.ст.) новая власть приняла закон о самостоятельности Украинской православной церкви и расследование гибели принципиального противника автокефалии вряд ли оставалось «политически актуальным». 5 февраля 1919 года Киев заняла Красная армия.
Вопрос о непосредственных исполнителях изуверского убийства и его возможных заказчиках так и остался открытым. Никаких доказательств причастности автокефалов не выявлено, да и вряд ли бы сторонники УНР показались на подконтрольной красным территории Лавры, где их ненавидела братия. После распада СССР убийство аксиоматически приписывали большевикам, однако их репрессивная политика по отношению к церкви не служит автоматическим доказательством по конкретному эпизоду. Правда, по многим признакам видно, что убийцы тяготели скорее к лагерю «социальной революции». Разгул бандитизма также мог стать причиной преступления, хотя убийцы явно демонстрировали ненависть к жертве, действовали патологически жестоко, что для обычных грабителей не характерно. Одно очевидно - бесчеловечность убийц.
Впрочем, в России 11 млн. граждан прошли через мировую бойню. За 12 лет произошло три революции, Гражданская война 1917-1922 годов сократила население постимперского пространства на 15-17 млн. душ. Сама атмосфера «окаянных дней» не оставлял места милосердию. В этих условиях Церковь и ее служители не могли не стать одними из первых жертв, являясь духовным препятствием сатанинскому влечению к взаимоистреблению и попранию заповедей Христовых.
В 1992 году митрополит Владимир причислен к лику святых, обретены его святые мощи, открытые для почитания в лаврских пещерах. Священномучениче Владимире, моли Бога о нас!
Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук, профессор
