Владыка Арсений рассказал о том, что верующих стало больше, об угрозах, о наказаниях для монахов, как через телевизор люди впускают в дом убийц и будут ли сносить памятник революционеру Артему на вершине горы...
— Владыка Арсений, в Лавре теперь столько переселенцев! Изменилась ли жизнь братии?
— Монастырская жизнь всегда насыщенная. У нас в Лавре и до революции тысячами шли паломники, и до недавних военных действий по 90 автобусов по воскресеньям прибывало. Но сейчас несколько изменился контингент, воцерковленнее стал. Прежде много туристов было. Вдумайтесь, Изюм, Красный Лиман рядом, но люди бежали именно в Святогорск, под покров и защиту Божией Матери в надежде, что Господь их не оставит. Потому что больше доверять в мире некому. Они сюда уже бежали с верой. Конечно, приезжают и паломники, которые ничего не боятся в этом мире. Могу сказать, что живущие у нас переселенцы воцерковленные стали. Особенно детвора. Уже как свои. Иду по набережной, навстречу друг Кирилл идет, четыре года. Подходит такой серьезный, руку протягивает: “Привет, владыка! Как поживаешь?” Так и беседуем.
— Сейчас на Донбассе даже на блокпостах не знаешь, чего ждать. Были ли угрозы братии со стороны военных?
— Такое время озлобляет людей. Причина современных событий — в болезненности нашего общества, которое выразилось в соответствующих обстоятельствах. Да и СМИ тоже будут в ответе — на что людей настраивали. А когда озлобленность берет верх, человек может что-то не то сказать, не так себя повести. Один мирской человек так сказал: “То, что человек делает мне недоброе, я пишу на песке, а то, что делает доброе, я высекаю на камне”. Сколько мудрости в этих словах! Война — производная больной души людской. А добрых людей неимоверно больше, нежели злых. Вот, например, наши благодетели, без которых мы не смогли бы прокормить столько переселенцев! Один батюшка из Италии написал, что даже католики откликнулись — хотят помочь. И слава Богу! Люди через это Царство Небесное зарабатывают. Кто хочет добро творить — творит.
— Нам рассказывали, как владыку Митрофана Горловского на одном из блокпостов допрашивали с автоматом, проверяли: “Бытие 1:1!”, потом: “Любимый псалом царя Давида” и лишь после этого отпустили. Бывали ли такие случаи с вашей братией?
— Негативы были, но чтобы массово — не могу сказать. Не думаю, что сейчас о таких вещах стоит говорить. Нужно говорить о том, что добрые и светлые струны души затрагивает. Плохого и так хватает. Посмотришь ТВ — будто нормальных людей в стране нет, уныние одолевает. Один батюшка как-то ответил: “Как изобретение ума человеческого, телевизор не грех. Но скажите: вы бы убийцу в дом пустили? А вора или блудника, который бы с вашими детьми на ваших глазах блудом занимался? Так вот, через телевизор они все у вас в доме сидят”.
— Мы случайно увидели, как вы у ворот монастыря послушнику по лбу несколько раз посохом постучали. Это такое наказание?
— Да ну! Это не наказание, а предупреждение. Если бы серьезное что-то — и пожурил бы, и поклоны бы сказал делать. А вообще, у монахов есть епитимья. Это и строгое замечание, и выговор. Монастырь — это семья. Только монахов ремнем не погоняешь, к каждому подход нужен. Иногда человек, как нарыв — не знаешь, с какой стороны и подойти. Потому просто молишься за него, понимаешь — словесное вразумление не подействует. А Бог и мертвого может воскресить. Ну и физическое вразумление для молодежи тоже помогает.
— Как это — физическое вразумление? Сто поклонов бить?
— Прямо сто! А вдруг не сделает? Тут ведь закон: если духовник скажет духовному чаду 100 поклонов бить, а тот откажется, то должен духовник те 100 поклонов положить. Вообще поклоны — хорошая вещь. Даже Ленин своему брату Митеньке советовал в тюрьме земные поклоны бить, “не для Бога, а потому что все группы мышц работают”. Иоанн Затворник в 70 лет ежедневно 700 поклонов делал!
— Есть ли связь между Лаврами?
— В первую очередь, связь молитвенная. Братия и владыки общаются, со всеми добрые отношения. А в Киево-Печерскую Лавру я приезжаю с особым трепетом, который корнями в детство уходит. Моя бабушка со своей бабушкой из Воронежской губернии в Киевскую Лавру пешком ходили! В пятом классе я призжал в гости к родне в Бровары, под Киевом. Нас повели в зоопарк и в Лавру — там тогда музей был. Но благодать-то все равно осталась. Я в поезде всю обратную дорогу целую тетрадь изрисовал церквями. До сих пор дома лежит. Я приезжаю в Киево-Печерскую Лавру с покаянным чувством — потому что еду на машине, а моя бабушка сюда пешком ходила. Все лавры — чада Божией Матери. Когда у нас беда случилась, все лавры нам помогали. Привозили микроавтобусы с пожертвованиями. С Почаевской Лаврой нас связывал старец, ныне покойный схиархимандрит Серафим (Мирчук). С владыкой Павлом мы ближе познакомились, когда вместе на Афон ездили. У нас с владыками братские отношения.
— Братские и дружеские отношения — это одно и тоже?
— Нет, дружеские отношения — по страстям. Брат же брата в плохое не заведет, предостережет, честно скажет правду. Это как родители — строги, могут и ремня дать при случае. Друзья скажут: закури, выпей. Брат скажет: отойди от греха. Насколько душа выше тела, настолько духовное родство выше телесного. В родстве по духу разговор из сердца в сердце переливается. В братских отношениях родство духовное.
— В вашем монастыре очень строгий устав. Были случаи, когда монахи уходили в мир?
— В монастыре ворота открыты для входа и для выхода. У нас строгий прием. С улицы к нам не попадешь. Берем тех, кто имел опыт приходской жизни, и то — на испытательный срок. Даже и во время пострига трижды ножницы на пол бросаются — человек сам их поднять должен. Если два раза поднимет, а третий нет — постриг отменяется. Случаи были разные, но уходят редко.
— А памятник советского прошлого, Артем, вам не мешает?
— У владыки Алипия была в детстве наставница — схимонахиня Евдокия в селе Карповка. Вот приходит он к матушке и спрашивает: “Что делать? Заставляют галстук носить, но я тогда как безбожник буду, против Бога, против Церкви”. Матушка попросила его этот галстук принести. Разложила его на столе и говорит: “Смотри, он треугольный, как Троица (Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой). А красный цвет пусть напоминает тебе о крови Христа, которая пролита ради нашего спасения. Пионеры его со своим смыслом носят, а ты со своим носи”. Окропила галстук святой водой, повязала на будущего владыку Алипия. Так он этот галстук в святом углу дома складывал, у икон. Утром встанет, перекрестится, поцелует галстук, повяжет и идет в школу. Как тогда матушка избавила дитя от потрясений и смысл глубокий в галстук вложила. Так и с Артемом. Это памятник культурного наследия Украины, там — огромная братская могила. Поэтому для кого-то он — дань советской идеологии, а для нас — свидетельство прозорливости отца Исаакия. Ломать — не строить. У нас и без войны в Украине вымерли 600 сел за 20 лет. Бесу ничего не жаль, потому что он ничего не создавал. Это Богу жаль — и человека, и труд его, Он — Создатель. А кто ничего не создал — тому ничего не жаль.
“МЫ СЕЙЧАС ДОЛЖНЫ МЫТЬ НОГИ УКРАИНЕ”
“Есть много версий, почему война именно на Востоке, но разве эта проблема касается только Донбасса? Гробы идут по всей Украине. Сколько матерей смысл жизни потеряли! Сколько сирот осталось, а сколько больных поствоенным синдромом будет! Что делать, чтобы война закончилась? Что можешь доброго, то делай. Как в сказке. Возвращается мама с базара. Старшая дочь к ней бежит: “Я так рада, что ты вернулась!” — поцеловала и убежала на гулянье. Вторая дочь бежит: “Мам, я так рада, что ты мне привезла платочек!” — и побежала мерять. А третья молча подошла к маме и ноги помыла ей с дороги. Так каждый из нас должен сейчас ноги мыть Украине и друг другу. И завет Блаженнейшего Владимира помнить. Когда его накануне Великого поста спросили: “Что вы скажете своей пастве? Нельзя есть скоромное?” — Он тихо ответил: “Друг друга не ешьте”.
Анастасия Белоусова, Сегодня.ua.
