Почему депутатам не удалось «узаконить» тайну исповеди?

Законопроект «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Украины», который гораздо чаще в сессионном зале именовался «О сохранении тайны исповеди», был снят с обсуждения. Теперь, чтобы вновь заняться этими поправками, депутатам придется заново проходить всю юридическую процедуру, но, после драки руками не машут... 

Парламент ушел на каникулы. Очередная сессия Верховной Рады запомнилась всем, наверное, в первую очередь, недюжинным накалом страстей - блокированием трибуны и другими эпатажными акциями. Впрочем, последние годы редко какое заседания парламента обходится без обсуждения общественностью. Тем незаметнее на этом фоне прошел провал, на первый взгляд, «второстепенного» законопроекта под регистрационным номером 1308. Его официальное название: «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Украины». Однако гораздо чаще в сессионном зале он именовался по-другому: «О сохранении тайны исповеди».

Непринятие законопроекта выглядит еще более неожиданно в связи с тем, что тремя месяцами раньше он прошел в ВР в первом чтении что называется «на ура» - внушительным большинством в 357 голосов. «Второе чтение» в парламентской практике обычно означает лишь сглаживание мелких «шероховатостей» – при сохранении прежнего «духа» документа. Действительно, кое-какие поправки к закону были одобрены профильным комитетом – большая часть не прошла. Впрочем, и обсуждение проходило довольно вяло. И тут – сюрприз – всего 187 голосов за принятие в целом. И даже за отправку на повторное «второе чтение» – всего 200 при необходимых 226.

Закон – что дышло...

Но вернемся к началу – для чего вообще нужно было принимать этот законопроект? Формальной причиной разработчики законопроекта назвали видимое расхождение между двумя важными законами: «О свободе совести и религиозных организациях» и вышеупомянутым «Уголовно-процессуальным кодексом». Первый из них гласит, что «никто не имеет права требовать от священнослужителей сведений, полученных ими в ходе исповеди». А вот статья 69 УПК гласит, что эти сведения таки могут быть истребованы следствием в качестве показаний – если подследственное лицо дало согласие на их обнародование.

Вообще, данная статья, на первый взгляд, достаточно прогрессивна. Упомянуты в ней не только священники – но и адвокаты, нотариусы, психологи, врачи. Все те, которым люди привыкли доверять сокровенное – без риска услышать популярную фразу из лексикона полицейских из американских фильмов: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас». Ведь без такого доверия вообще немыслима успешная работа с клиентом, пациентом, верующим - если последний будет вынужден что-то скрывать, из риска нарваться на какие-то неприятности.

Но как это часто случалось в советские времена, даже самые хорошие законы часто оставались лишь на бумаге. Отличный пример – формально наидемократичнейшая Конституция СССР, с ее задекларированными «свободами» - слова, собраний, совести и т.д. Но вот беда – она не была законом «прямого действия». И – ничуть не мешала реальным гонениям на верующих и прочих диссидентов, по каким-то причинам не укладывающихся в нормы жесткой коммунистической идеологии.

А бывало, что неплохой закон просто «выхолащивался» подзаконными актами или мелкими поправками. В примере с правом священников, адвокатов, врачей и нотариусов не свидетельствовать против доверившихся им, советские законодатели нашли возможность это право нивелировать. Допуская возможность раскрытия тайны в случае согласия на это самого обвиняемого. Причем, даже не конкретизировалось форма подачи такого согласия.

Для того, чтобы исключить такие злоупотребления, нынешние украинские законодатели и попытались включить в злосчастную 69-ю статью УПК поправку о необходимости письменного согласия подследственного на раскрытие доверенных им сведений. Впрочем, и эта норма, по большому счету, будет эффективна, как говорится, «для честных людей». При текущей практике досудебного следствия в постсоветских странах добиться от обвиняемого даже письменного согласия весьма нетрудно. Даже каких-то особых незаконных методов воздействия на грани пыток применять не надо. Предварительное заключения в наших «следственных изоляторах» - само по себе является настоящей пыткой.

И, хотя теоретические «презумпция невиновности» должна трактовать любое сомнение в пользу обвиняемого – на практике отказ разрешить дачу показаний своему священнику или адвокату будет истолковано судом вряд ли благосклонно. Дескать, если человек что-то скрывает – значит, лишь для того, чтобы не дать лишних доказательств своей вины. Что, кстати, вполне логично.

Потому, довольно демагогически выглядят посылы и насчет того, что «подследственный может сам быть заинтересован в раскрытии конфиденциальных сведений о себе». Конечно, еще можно представить ситуацию, когда врач, подтвердив какую-нибудь болезнь обвиняемого, тем самым докажет невозможность совершения им данного преступления. Но на исповеди-то люди обычно лишь каются – перед Богом - в своих грехах. Вверяя себя Божьему, а не человеческому суду. А грехи по определению являются преступлениями – то ли против законов Божьих, то ли - против законов человеческих. Как информация о них может способствовать доказательству невиновности – «тайна сия велика есть».

Потому авторы законопроекта 1308 и прописали в поправках к УПК категорический запрет на обнародование священниками тайны исповеди – будет или не будет согласие на то доверившихся им. Подобно тому, как существует лишенный всякой демагогической фальши не менее категорический запрет на допрос народных депутатов, судей, сотрудников Уполномоченного по правам человека, и некоторых других категорий. Хотя их показания, быть может, в редких исключениях, и могли бы способствовать чьему-либо оправданию.

В жерновах парламентского противостояния

Что же сорвало принятие столь важного документа? На первый взгляд, понять это довольно трудно. Стенограммы заседаний Верховной Рады показывают очень небольшое количество выступающих. Абсолютно критических высказываний практически не было – авторы отдельных иронических замечаний, как свидетельствуют списки поименного голосования, все равно голосовали «за».

Вероятнее всего, закон 1308 пал жертвой сочетания сразу нескольких факторов. Первый из них, и, пожалуй, самый важный – общая обстановка в парламентской среде. Как известно, вся весна прошла под знаком переговоров о создании «широкой коалиции» между Блоком Юлии Тимошенко и Партией регионов… Но после разрыва коалиционных переговоров, ситуация накалилась. Ведущим принципом принятия решения о том или ином законопроекте стало то, кто именно его выдвинул. Поскольку же автором документа является депутат-«нашеукраинец» Марущенко – он и подвергся настоящей обструкции. И, пожалуй, наиболее непонятной выглядит позиция депутатов от Блока Литвина. Сами они в прениях не участвовали, но были обеспокоены расплывчатостью определения «священнослужители» в предложенной редакции законопроекта.

Однако выступивший на этот счет нашеукраинец Ключковский (как и автор предложения об ограничении понятия «священник» клириками зарегистрированных в Украине конфессий «бютовец» Семинога), несмотря на критику, голосовали «за». А вот «литвиновцы» – почти единогласно «против». За исключением, правда, своего лидера, спикера парламента, таки поддержавшего закон. Зато, когда Литвин предложил оправить законопроект на повторное второе чтение, с предложением конкретизировать, кого считать «священнослужителем» – его фракция проголосовала «за». Но это уже не могло спасти положение. Включился последний, ставший кардинальным, фактор – депутатская инертность. Вот и получилось, что из «Нашей Украины» не голосовало 13 человек, из БЮТ – 23. Более, чем достаточное количество, чтобы с учетом поддержавших закон, отправить его хотя бы на доработку.

Но, «после драки руками не машут» - законопроект 1308 был снят с обсуждения. Несмотря на то, что, пожалуй, ни один депутат не заявил официально о своем «воинствующем атеизме». А большинство из них, наоборот, всячески подчеркивают свою «церковность». Теперь, чтобы вновь заняться этими поправками, придется заново проходить всю долговременную юридическую процедуру.

Назад, в будущее?

Конечно, непринятие поправок к Уголовно-процессуальному кодексу не означает, что теперь наступит катастрофа. Во-первых, существует Закон о свободе совести и религиозных организациях, запрещающий заставлять привлекать священнослужителей нарушать тайну исповеди. А юридическая коллизия между ним и УПК пусть останется на совести законодателей.

Впрочем, будем надеяться, что в следующий раз народные избранники докажут свою истинную приверженность как декларируемым «христианским ценностям», так и «демократическому курсу страны», и все же «узаконят» тайну исповеди.

Юрий СЕРГЕЕВ, специально для УНИАН

УНІАН в Google News