Татьянин день
Бывает так, что в молитве о дорогом тебе неверующем, нецерковном человеке хочется воскликнуть: «Господи! Ты же знаешь его! Разве это и это, и это не от Тебя у него, не драгоценно перед Тобою?». Просишь о его обращении, а он так и умирает, сторонний Церкви, а порою и некрещеный. И что же теперь?
Холод не творит правды Божией
Во времена советские или близкие к ним служительницы свечного ящика считали себя порою фигурами особой величины, наделенными правами поучения, наставления, а иногда и отлучения от Церкви. Так бывало не в каждом приходе, но бывало. Помню, как однажды, в будний день, в тихом полумраке одного из московских храмов мое внимание привлек разговор: какая-то женщина плакала, а женщина за свечным ящиком говорила ей: «косметика». Собственно, странное для звучания в церкви слово и побудило меня прислушаться. Немолодая плакавшая женщина пыталась поделиться: умерший муж был таким хорошим человеком! а она не смогла уговорить его креститься, хотя бы перед смертью – ну не смогла, не заставлять же. Служительница, возвышавшаяся над свечным ящиком, как над кафедрой, отвечала четко и строго: «И что теперь? Ничего не поделать, ни-че-го! Вы, конечно, можете молиться и свечи ставить. Но ведь это так всё только – косметика!». Отойдя подальше, к иконе Богородицы «Взыскание погибших», я постарался отрешиться от неприятного впечатления и своего недоумения: а действительно, как же быть? Я еще не слышал тогда о почитании мученика Уара.
Сам я вырос в среде, где не было верующих, буквально ни одного! Только няня моя ходила в церковь, но эту няню никто всерьез не воспринимал. После смерти родителей я крестился и даже вопросом не задавался: можно ли молиться за некрещеных покойных? Мои родители были крещеными, но я-то знал, что они были такими же точно неверующими, как и их некрещеные друзья. А вторые - такими же хорошими людьми, как и мои родители! Как же свойство, в наличии которого, так сказать, не участвовало сердце моих родителей, могло сделать их загробную участь светлее, чем у друзей, этим свойством не обладавших? Мне объяснили, что за некрещеных нельзя подавать записки, и я это сразу понял (помню, как сразу принял), но в своей молитве о дорогих покойных неверующих я никогда не делал различия: крещеные или нет.
Тайна, не лишающая надежды
Церковь учит, что душам умерших нужны наши молитвы. Страшный Суд тем и отличается от так называемого частного суда над душою почившего человека, что к Страшному Суду ее участь может стать лучше – она может оказаться «отмоленной». Мне врезалось в память впечатление из периода моего неофитства: рассказ матушки одного священника о своей знакомой, у которой сын кончил жизнь самоубийством. Отягченная таким страшным горем женщина неустанно молилась о сыне в течение целых двадцати лет, и однажды родные услышали, как она воскликнула в своей комнате: «Отмолила!». Я подумал тогда: «А откуда она знает, что теперь все в порядке? Она ведь только почувствовала, что стало легко на душе». И дальше подумал: «А каким еще образом могла она быть извещена? И отчего ж ей не доверять?». Этот рассказ и мое доверие к нему нередко вспоминались мне впоследствии, и я пришел к заключению, что если душа самоубийцы может быть отмоленной, то уж тем более это должно относиться к душам некрещеных, так мне думалось.
Самый знаменитый случай действенности молитвы за покойного некрещеного встречается в разных книгах, упоминается в разных поучениях и в синаксари субботы мясопустной. Его приводит и отличающийся строгой взыскательностью отец Серафим Роуз в книге «Душа после смерти» (Приношение православного американца. Сборник трудов отца Серафима Платинского. М., 2008. С. 196). Речь идет о том, как святитель Григорий Двоеслов был услышан в молитве за душу императора Траяна. Святитель был тронут добрым поступком Траяна и молил со слезами о язычнике-императоре, так что в житии его говорится, что Траян был (как бы задним числом) «крещен слезами» молитвенника. Стоит вспомнить, однако, и то, что святителю Григорию было при этом сказано: «Ни за какого другого язычника больше не проси!». Отчего? – об этом стоит задуматься. Но, как бы то ни было, нет оснований не доверять упомянутому рассказу о святителе Григории и императоре Траяне. «Хоть это и редкий случай, – комментирует иеромонах Серафим (Роуз), – но он дает надежду тем, чьи близкие умерли вне веры».
Горечь переживания за близких, не принявших Христа, имеет предельное выражение у апостола Павла в послании к римлянам: «Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом, что великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти» (Рим.9.1-3) – лишь бы они спаслись. Бывает так, что в молитве о дорогом тебе неверующем, нецерковном человеке хочется воскликнуть: «Господи! Ты же знаешь его! Разве это, и это, и это не от Тебя у него, не драгоценно перед Тобою?». Просишь о его обращении, а он так и умирает, сторонний Церкви, а порою и некрещеный. И что же теперь?
Святой Уар был офицером римской армии, начальником одной из когорт, стоявших в Александрии. Он пострадал за Христа в 307 году н.э. Мучители бросили тело Уара в то место, куда сбрасывали трупы животных. Благочестивая вдова, по имени Клеопатра, нашла его тело и, с помощью рабов, перенесла в свой дом, где и погребла. Через несколько лет, когда гонения утихли, Клеопатра решила возвратиться на родину, в Палестину. Под предлогом, что выносит тело своего мужа, военачальника, она вынесла тело святого мч Уара. Ей не хотелось, чтобы тому воспротивились александрийские христиане, потому она так и поступила. На родине, в селении Эдра, недалеко от Фавора, Клеопатра заново похоронила святые останки в той же гробнице, где были похоронены ее предки. Каждый день она приходила к гробнице, ставила свечи и совершала каждение. Вслед за Клеопатрой, ее земляки стали почитать гробницу мученика Уара и, по молитвам к нему, получать исцеления для себя и своих близких. Единственный сын Клеопатры Иоанн достиг 17-летнего возраста и должен был, по протекции, устроенной его матерью, получить хорошее место в императорском войске. В то же время вдова была занята возведением храма над гробницей святого Уара и решила не отдавать сына в армию, пока не будет окончено строительство. По освящении выстроенного храма и совершении первой литургии в нем, Клеопатра припала к гробнице с горячей мольбой ко святому о предстоящем поприще сына. Затем она устроила богатый пир и сама прислуживала гостям. Во время пира Иоанн неожиданно занемог и ночью умер. Безутешная вдова бросилась к гробнице святого мученика Уара с горькими упреками, и прямо у гробницы, от усталости и великой скорби, заснула на короткое время. «В сновидении пред нею явился святой Уар, держа за руку ее сына; оба они были светлы как солнце и одежды их были белее чем снег; на них были золотые пояса и венцы на головах, красоты несказанной» - говорится у Димитрия Ростовского. В ответ на упреки мученик Уар сказал вдове, что вымолил прощение грехов для ее родных, с которыми она положила его в гробнице; сын же ее взят в небесное воинство…
Проведя еще семь лет в служении у гробницы святого мученика, в которой она похоронила также и своего сына, Клеопатра преставилась ко Господу.
Таково, в самом кратком изложении, житие святого мученика Уара и благочестивой Клеопатры. На основании того, что святой Уар вымолил прощение грехов родным Клеопатры, многие из которых, очевидно, не могли быть христианами, по сложившейся церковной традиции, считается, что этот святой наделен особой благодатью молиться за тех, кто умер некрещеными. Канон святому мученику Уару в «зеленых минеях» пронизан, главным образом, именно этой мыслью.
Опыт утешения
Уже много лет, от печального повода к печальному поводу, случается бывать мне на молебне святому мученику Уару в церкви Живоначальной Троицы на Пятницкой улице. Храм этот виден вдалеке слева, как только выйдешь на Пятницкую из метро «Новокузнецкая». Это единственное место в Москве, где молебен мученику Уару, с усердным прошением о упокоении некрещеных родных и «знаемых», служится неукоснительно каждую субботу после литургии; он начинается, таким образом, между половиной девятого и девятью утра.
Есть священники, относящиеся к такому молебну категорически отрицательно, и нельзя сказать, что для этого у них нет оснований – см. ниже. Есть, напротив, вдохновенные почитатели мученика Уара и горячие молитвенники о тех, кто умер вне тела Христова. Есть и те, кто относится к данному вопросу благожелательно и рассудительно: признавая традицию и насущную потребность православных верующих в обращении к мученику Уару, они сторонятся всякого воодушевленного излишества в этом молитвенном деле.
По мысли первых, обретаемое в молитве к св. Уару утешение ничего не значит! Мало ли, мол, откуда можем мы получить утешение нашим несовершенным чувствам, оно вполне бывает и «слева». Если судить абстрактно, замечание это справедливо. Но есть некое «качество» духовного утешения, знакомое каждому церковному верующему, в котором, как мне кажется, ошибиться вряд ли возможно: чистоту, подтверждаемую опытом, не подделаешь! Для настроенных негативно это, конечно, не аргумент, но, слава Богу, в православии можно смотреть по-разному и оставаться верным тому, что выверено сердцем.
Народу на молебен собирается много, впрочем, бывает по-разному: иногда не так уж и много, а иногда стоять тесно. Всегда есть люди при этом, от одного лишь взгляда на которых сердце кровью обливается, иначе не скажешь. Удрученные, бледные, отягченные неизбывной горечью. Один раз мне запомнился в особенности. Собралось человек, наверное, тридцать. И такое было заметно общее перед молебном чувство, будто у каждого из собравшихся дорогой ему почивший человек или жизнь самоубийством закончил, или Церковь хулил что есть мочи. Казалось, в том, что повисло в воздухе, можно было просто «угореть». Начался молебен, знакомые прошения, возгласы – и потихонечку стало становиться по-другому… ничего особенного, никакого внезапного «проветривания», а просто по-другому, полегче. А потом еще полегче и еще. И вдруг стало, в конце, совсем легко, радостно! Я посмотрел на лица вокруг: другие лица! Так только в Церкви бывает. Лишь при живом общении Церкви воинствующей с Церковью торжествующей возможна такая неприметная и такая верная победа над «князем, господствующим в воздухе».
Живое свидетельство
О победе святого Уара «в воздухе» рассказывает Н.А., прихожанка одного из московских храмов, немолодая уже женщина, пришедшая к вере в начале 1980-х годов, когда младшему сыну Андрюше было четыре года, чуть больше. Он все болел, все время кашлял, ничего не помогало, и один хороший знакомый, ставший священником, сказал матери: «Ты вот все пробуешь народные средства. Попробуй и такое: причасти Андрюшу. И старайся причащать его почаще, раз в неделю». «Средство» помогло, ребенок выздоровел, а мама пришла к вере. И тогда же в Церковь ушла трудиться. Огорчало ее, что муж остается неверующим. И поделать ничего не поделаешь: уважай мол его свободный выбор. А дети? А сам он? Н.А. не хотела успокоиться, но никто не мог ей помочь.
Прошло уже около года, как Н.А. обратилась к вере, и вот один батюшка благословил ее молиться об обращении мужа мученику Уару: читать каноны ему, и житийный, и тот, что о покойных некрещеных (имелось, конечно, о ком молиться). С церковной литературой было тогда так плохо, что даже трудно сейчас представить. Н.А. переписала каноны из дореволюционных миней, и стала читать их каждый день.
Начался вскоре Великий пост. Н.А. уже знала о возможных искушениях, и, действительно, незнакомые люди на улицах Москвы стали ей доставлять их то так, то этак. Пьяницы лезли, к примеру, то грубые, то с объятиями. И вдруг – затишье. Каноны Н.А. читает, а ничего не происходит «такого», хотя уже раз двадцать прочитала в «затишье». Она и говорит себе: «Что ж я тараторю? Может, я зря уже читаю, раз ничего не происходит?». В тот же вечер она пожалела о своем неосторожном вопросе. Андрюша вдруг проснулся, вскочил на своей постели и кричит: «Откройте, откройте скорее окошко – такая вонь! такая вонь!» Дочка прибежала из соседней комнаты, открыла окно, хотя ни она, ни Н.А. никакого плохого запаха не чувствовали. Чувствовал только пятилетний Андрюша. Он сел на кроватке и рассказывает: «Вот здесь – он показал налево от себя - показался маленький «он», противный и будто в короне, только это совсем не корона. А тут – показал он напротив – появился мученик Уар (хотя Андрюша не слышал от мамы об Уаре), и от него исходили лучи, которые стали попадать в «того». «Тот» извивался, извивался, но луч вдруг попал, и «он» тогда лопнул, и плохо, очень плохо запахло!». Не сразу мама его успокоила, наконец, мальчик крепко заснул, а когда проснулся наутро, тут же сказал: «Какой же гадкий сон мне приснился ночью сегодня!». Мы бы так не назвали, но ребенку-то было трудно!
Муж Н.А. в тот же год крестился, и через некоторое время принял, в неизлечимой болезни, свой мученический венец.
Отчего так строго?
На молебне мученику Уару в церкви на Пятницкой улице Н.А. не бывает, но и худого слова о том молебне не скажет. Ее благословили читать каноны мученику Уару только келейно, она и читает келейно. Надо сказать, что и преподобноисповедник святитель Афанасий (Сахаров) в своей известной книге «О поминовении усопших по уставу Православной Церкви» о молитве за некрещеных пишет только в главе 4-й «Поминовение усопших на домашней молитве», в разделе «Поминовение на домашней молитве неправославных», а также в следующем разделе «Канон мученику Уару об избавлении от муки во иноверии умерших», где, кстати, рассказывается и о том, что традиция обращения к мученику Уару с молитвой об усопших некрещеных есть традиция очень древняя. Как и святитель Афанасий, многие пастыри считают допустимой только келейную молитву о тех, кто находился вне Церкви. Отчего же так строго?
Задумаешься и спросишь себя: «А что значит строго? Тебе бы чего хотелось? Тебе запрещается ходить на молебен Уару на Пятницкой? Не запрещается. Священники говорят просто то, что думают, считают так, как считают. Ты хотел бы, чтоб в каждом храме был молебен мученику Уару? Так это ты всех внутренне «строишь». А Церковь держится свободы, благорасположения и трезвости. Речь не идет о безразличии к участи тех, кто умер некрещеными. Речь идет лишь о том, что для составляющих тело Христово дороже всего – Христос. Представь, с каким «справедливым чувством возмущения» те, кого Христос назвал «мертвецами», узнали, что сын не пришел на похороны отца! А если бы пришел – искренне забыл бы Христа. Так и здесь. Лишняя искренняя горечь о тех, кому безразличен Христос, способствует развитию чувств, за которыми вера начнет двоиться… Поскребешь, и не вера уже, а так, гуманизм… Даже в сострадании к несчастным можно потерять Самого Христа. Помнишь? «Нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете» (Мф.26.11). И уж тем более можно потерять Его в мыслях о сферах запредельных, в желаниях, относящихся к неведомому, если в этих мыслях и этих желаниях забудешь о вере, а предашься одному состраданию.
С гуманистической точки зрения, ничего нет выше сострадания, и оно должно быть – ко всем… Но если оно «выше» Христа (например, как у Ивана Карамазова – в главе «Бунт»), то становится неправдой и таит в себе гибельность. Сострадание Радищева (его взгляд «окрест») послужило семенем революции. Через сострадание погиб князь Мышкин и гибели других героев романа существенно, хоть и непроизвольно, способствовал. Сострадание – одно из лучших чувств, и было б оскорбительно сказать, что не надо мол ему «поддаваться». Но слишком часто сильные искренние чувства – это те самые реки и те самые ветры, которые «налегают» на дом нашей веры.
Другое дело – сердечная боль за дорогого человека, живого или усопшего, боль, которую ты можешь предъявить молитвенно Богу. Вера этого человека или его неверие, его отстраненность от Церкви – это тайна его сердца, известная только Тому, Кто знает меру нашего лукавства и нашей правды. Но если ты сам не дорожишь своей принадлежностью к Церкви, если ты не чувствуешь себя ее членом, не замечаешь качественной разницы в том, чтобы быть крещеным или не быть, это не значит, что указанной разницы – нет, и что ты можешь сбиться на общий лад («главное – быть хорошим человеком») и почти что требовать от Бога, чтобы Он все устроил для удовлетворения твоих «добрых чувств». Он не станет так делать. Недоумение и горечь (порой до обиды) – это все от неверия, от неспособности отдать Богу то, что в Его лишь ведении и находится. А ты «затвори дверь твою и помолись Отцу твоему, который втайне». И Он воздаст тебе – тишиной.
Необъяснимая радость
Разных людей мы встречаем в жизни. Среди них есть те, которых мы вспоминаем с особой благодарностью и особым теплом. У меня была знакомая по работе, чуть постарше меня, которая за два месяца, «на ровном месте», умерла вдруг от рака, и тому уже двадцать лет. Она похоронена на Донском кладбище, и когда я бываю там, то обязательно к ней захожу. И как только окажусь на ее могиле, мне становится (почти всегда так) – радостно! Я, так сказать, «ничего не могу поделать». В этой Елене была… необоримая приветливость. Она скажет студенту весело: «Это что Вы мне тут написали?» и покажет ему его дикую глупость. И отошлет, и двойку поставит, ни на что не поддавшись. А приветливость сохранит в полной мере. Ее все любили. И забрал вдруг Господь. Только-только она (в конце «перестройки») стала интересоваться религией, книжки читать, а так и умерла некрещеной. И, хоть я ни секунды не сомневался и не сомневаюсь в ее светлой загробной участи и уж с кем (помимо родителей) хотел бы «там» встретиться, так это с ней, но я одну из первых ее вспоминаю, когда обращаюсь к святому Уару. И чувствую, что это так нужно, это так правильно, и это вернее моих (пусть сколь угодно достоверных для меня) впечатлений.
Доверие к святому
Дело не только ведь в том, чтобы все было правильно и чтобы все было сделано – в отношении дорогих нам людей – что может быть нами сделано. Во Христе Иисусе «имеет силу», по слову апостола Павла, только «вера, действующая любовью» (Гал.5.6). Любовь к дорогому для нас покойному не позволяет нам успокоится и, если так можно выразиться, предоставить «механически» его участь Богу, мы от сердца делаем все, что может быть нами сделано. И как же хорошо, что есть святой, которому прошение наше может быть «перепоручено»! как же хорошо, что есть церковная традиция, позволяющая разрешить столь трудный и столь задевающий нас за живое вопрос!
Правды ради, нельзя не сказать и о том, что среди ревнителей чистоты православной веры, встречаются отрицающие не только правомерность молебна на Пятницкой улице, но и само обращение к мученику Уару с молитвой о некрещеных, вплоть до сомнений в толковании его жития. Так, священник Константин Буфеев в статье «О неуставной службе мученику Уару» («Благодатный огонь» N12) заявляет, что «нет никаких оснований подозревать Клеопатриных близких в неверии и язычестве». Далее, иерей Константин предлагает довести до абсурда эпизоды из житий других святых и, к примеру, составить службу пророку Елисею, «емуже дана бысть благодать воставляти умершия на ноги своя». Остроумно, ничего не скажешь, и даже – ядовито. Но, как и холод, ядовитость не творит правды Божией. Оснований считать Клеопатриных предков верующими во Христа также нет, а традиция молитвы к Уару – есть, и традиция, как уже говорилось, древняя.
Следуя ей, доверяя Церкви, доверяя святому мученику, мы обретаем опыт, умножающий веру, ибо без удостоверений - не остаемся. Мы не получаем никаких подтверждений, что теперь загробная участь тех, о ком мы имеем попечение, стала светлой, но мы обретаем уверенность в том, что наше попечение Господь полностью взял на Себя, и, значит, все будет правильно.
Однажды мне позвонила одноклассница, приехавшая с похорон своего товарища по работе (некрещеного), в полном упадке чувств, почти в отчаянии – так она переживала неожиданную смерть своего знакомого (в автокатастрофе). Я говорю ей: «Так у тебя же недалеко церковь Кирилла и Афанасия. Там есть икона мученика Уара, сходи, помолись ему». Она позвонила мне через два часа: минус ее восклицаний поменялся на плюс. Для нее это было то свидетельство веры, о котором говорит апостол Иоанн: «Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в самом себе» (1Иоанн 5.10). Для меня же, с одной стороны, в этом не было ничего удивительного, а с другой, конечно, здесь также было свидетельство, подтверждение того, что я хорошо уже знал. Мы не можем без Церкви и не можем без общенья друг с другом, подтверждающим наш сокровенный опыт. К слову, в церкви святых Кирилла и Афанасия (в Афанасьвеском переулке недалеко от «Кропоткинской») молебен мученику Уару совершается в среду вечером, если нет предпраздничного вечернего богослужения.
У Бога все живы
И всё живо. Я очень любил принимать экзамены вдвоем с той Леной, о которой выше рассказывал. Всякий раз она говорила мне, что начнет экзамен сама и прибавляла (помнится жест ладонью): «Ничего, если ты опоздаешь». И теперь, у стены Донского монастыря, в глубоком покое, который так внятно присутствует на этом кладбище, я смотрю на ее фотографию, и, хотя прошло столько лет, совершенно не чувствую, что я «сильно опаздываю»... Тут как-то все по-другому. Горе было вчера, а хорошее – навсегда.