К моменту попадания в террористический центр психика женщины уже надломлена. Происходит маргинализация – особенно у жертв военных конфликтов. И тут женщине объясняют, что хорошая дочь, хорошая жена должна отомстить за мужчину…
После недавних взрывов в московском метро Россия вновь вспомнила слово «шахидка». Но вспомнить – еще не значит понять и объяснить. Что думают российские ученые о корнях отечественного женского терроризма? Поразительно, но ученых, занимающихся «женским вопросом» применительно к Кавказу, удалось найти далеко не сразу. Выяснилось, например, что в Москве специалистов по этому вопросу вообще нет. Эксперты нашлись в Южном федеральном университете (Ростов-на-Дону), где на отделении регионоведения изучают, в том числе, и социологию горских народов. На вопросы «СП» ответил директор отделения этого университета Виктор Черноус:
— Можно ли сказать, что женский терроризм имеет причиной социальные обстоятельства жизни на Кавказе?
— Сам по себе этот вопрос очень противоречивый. С одной стороны, для женщин-горянок (а если мы говорим о женском терроризме в России, то речь идет именно о горянках) такие самоубийства и саморазрушения никогда не были характерны. Никаких социокультурных корней такого поведения на Кавказе мы обнаружить не можем. Этого нет ни в культуре ислама, ни в культуре кавказских народов.
— Тогда откуда же берется эта новая и страшная тенденция?
— Тут работает наложение нескольких факторов. Первый и основной – то, что та или иная женщина осталась без мужа или отца, реже брата. Они пали жертвой, по ее понятиям, несправедливости. Я бы не сказал, что такие женщины становятся изгоями – нет, многие из них, как недавняя смертница Марьям Шарипова, вполне благополучны и самостоятельны. Но они дезориентированы в жизни. Они не знают, как себя вести в связи с этим. Есть адаты – традиционные правила поведения в семье и в общине; есть шариат – нормы ислама, есть гражданские законы и современные светские правила. Очень часто все эти правила диктуют разные модели поведения, психика не выдерживает. И вот попавшая в беду, вырванная из традиционных связей женщина подвергается «индивидуальной работе» — в террористических центрах, которые появились на Кавказе в последние годы. Ей внушают, что нужно «мстить», и указывают, как именно.
— А в чем выражается эта дезориентация?
— Возьмем самый основной момент – распределение ролей в семье. По нормам адата и шариата горская женщина должна быть в семье на вторых ролях. По современным законам она равноправна. А «по жизни» — в трудные периоды, то есть почти на всем протяжении ХХ века, многие горские женщины вынуждены тянуть на себе дом, часто и зарабатывать деньги, причем многие зарабатывают больше своих мужей. Для горянки это некоторый «разрыв шаблона». А когда мужчина гибнет? Традиция предписывает быть тихой вдовой, городская практика показывает возможность быть самостоятельной. А родственники желают чего-то третьего…
Более того, существуют ситуации, которые вообще являются безвыходными для горской женщины. Например, изнасилование. Здесь для опозоренной девушки прямой путь к непопулярному в исламе суициду – или к тому, чтобы стать смертником.
— Даже такие методы применяются при подготовке террористов?
— В том числе. Хотя не думаю, что кто-то специально занимается такими вещами, чтобы подтолкнуть женщину на путь терроризма. Скорее, пользуются уже возникшими у женщин проблемами. В любом случае, к моменту попадания в террористический центр психика женщины уже надломлена. Происходит маргинализация – особенно у жертв военных конфликтов. И тут женщине объясняют, что хорошая дочь, хорошая жена должна отомстить за мужчину. И очень интересно, как именно это объясняют женщине. Медикаментозное зомбирование, судя по всему, применяется – но далеко не так активно, как об этом многие говорят. По нашим данным, более распространены практики чань (дзэн)-буддизма по контролю за самосознанием – они искусно слиты с исламскими. Вы думаете, просто так выдвинулся Саид Бурятский, выходец из буддистского региона? Есть и другие телесные практики – впрочем, к несчастью, для ученых исследовать террористический центр – еще более сложная задача, чем для спецслужб.
— Выходит, что женщины-шахидки – не массовое явление?
— Я бы, во-первых, не стал говорить слова «шахидки» — вы же знаете, что для мусульман это похвальный эпитет. Террористки-смертницы. Так вот, таких женщин всего несколько десятков – из нескольких миллионов горянок. Действительно, мы полагаем, что это явление не имеет глубинных социальных причин, а относится скорее к сфере социальной психологии. Попавшие в проблемные ситуации – потерявшие мужей, отцов, детей – женщины становятся объектом целенаправленной работы – и вот результат. Сам по себе женский терроризм у нас «не растет».
— То есть, получается, террористические центры работают на высоком профессиональном уровне?
— Я бы сказал наоборот: это у нас недостаточно эффективно работают. Участь женщины, попавшей в такую трагическую ситуацию – сложна, чтобы работать с этим, нужна хорошая психологическая подготовка, нужны ресурсы, чтобы помочь. А у нас даже спецслужбы, насколько я знаю, не слишком заботятся изучением этого вопроса – только так, по оперативным каналам и исключительно в тактических целях. А вопрос вполне стратегический, требующий долгого и кропотливого решения, системного анализа.
И раз государство такие проблемы не решает – не поддерживает этих женщин, а наоборот, иногда, создает им проблемы – вдовы становятся ресурсом для террористических центров. А уж кто потом заказывает теракты – вопрос совершенно отдельный. К участи женщин это уже не имеет отношения.
— Кто больше, по-вашему, подвержен риску «вербовки» — сельские или городские девушки-горянки?
— Мы только работаем над получением социального портрета кавказской женщины, но уже сейчас можно сказать, что городские и сельские горские девушки сильно отличаются друг от друга. Однако и те, и другие примерно одинаково подвержены рискам в случае личной или семейной трагедии. Тут проследить сложно. Вообще, на Кавказе ученые недавно занялись гендерными проблемами. Но семья и община у горских народов – до сих пор тема, закрытая от чужаков, поэтому собирать материал крайне сложно. Некоторых аспектов не знают и спецслужбы.
— И все-таки: почему не мужчины, как часто происходит в арабских странах, а женщины?
— Знаете, в Чечне, когда пытаешься найти ответ на этот вопрос, отшучиваются, вспоминая анекдот о правоверном мусульманине, который шел по горной дороге позади своей жены. Мулла спрашивает его, почему он так идет, ведь по Корану мужчина должен быть впереди. «Когда Коран писали, дороги не минировали» — был ответ. Вот такие мудрые и осторожные нынче на Кавказе мужчины…
