Киево-Русская миссия свв. Кирилла и Мефодия и Аскольдово крещение Руси (ч.4)
Киево-Русская миссия свв. Кирилла и Мефодия и Аскольдово крещение Руси (ч.4)

Киево-Русская миссия свв. Кирилла и Мефодия и Аскольдово крещение Руси (ч.4)

00:07, 24.03.2010
17 хв.

Аскольд и Дир видели чудо несгоревшего Евангелия... Нет оснований утверждать, что крещение Аскольда происходило далеко за пределами Киева. (Русь Тмутараканская или Киевская?)

Русь Тмутараканская или Киевская?

В конце XIX – нач. XX вв., когда вопрос первого Аскольдова (далее - Оскольдова. - УНИАН) Крещения на Руси еще не был достаточно исследован, некоторые историки (Д. И. Иловайский, Е. Е. Голубинский, В. А. Пархоменко, Г. В. Вернадский и др.) полагали, что Фотиево Крещение в IX в. произошло не в Киевской, а в т.н. Азовско-Черноморской или Тмутарканской Руси. Такое мнение основывалось на предположении, будто бы Киевская Русь в IX в. не имела еще достаточных сил для столь отважного и многочисленного военного похода на Константинополь. Не имея веских аргументов в пользу того, что в Проповедях и Окружном Послании Св. Патр. Фотия Константинопольского и других византийских источниках, описывающих нападение Руси на Царьград в 860 г. и последовавшее после этого крещении русичей, речь идет не о Киевской Руси, а о Тмутаракани, эти историки предпочитали выдвигать собственные оригинальные, а порой даже фантастические гипотезы. Среди таких гипотез наиболее распространена следующая: где-то в Причерноморье или Приазовье в IX в. могло существовать еще одно мощное самостоятельное государственное образование под названием «Русь» или «Русский каганат».

Однако с этой гипотезой у ее же авторов не все гладко. Так, например, Д. Иловайский сам себе противоречит, когда в одних работах пишет, что на Константинополь в IX в. ходила некая самостоятельная «Азовско-Черноморская Русь», тогда как в других утверждает совершенно противоположное, отмечая, что этот поход осуществляла «Днепровская или Полянская Русь». Как уточняет Д. Иловайский, «морские походы Киевских Руссов совершались, конечно, с помощью их приморских родичей». Однако «помощь приморских родичей» и самостоятельные походы этих «приморских родичей» – это, очевидно, не одно и то же. Таким образом, даже Иловайский признает верховенство именно Киевской Руси в морских экспедициях на Черном море: «Итак, связи между Русью с одной стороны, и Болгарами Таврическими и Таманскими – с другой, существовали искони. Но начало русского влияния у этих Болгар можно приблизительно определить первой половиной IX века… Днепровская или Полянская Русь около этого времени значительно подвинула вперед свое дело объединения восточных Славян и выступила на более широкое историческое поприще, так что ее имя вскоре сделалось знаменитым и в Европе, и в Азии. Следующее за посольством 839 года византийское известие о Руси относится уже прямо к ее нападению на Царьград в 864-865 гг., нападению, которое так ярко рисуют нам беседы Фотия. В свою очередь, это подтверждает существование предварительных связей Руси с болгарскими поселениями на берегах Боспора Киммерийского; ибо только при таком условии возможно было возвращение русского флота на родину, что впоследствии повторилось и с флотом Игоря».

Відео дня

В другом месте Д. Иловайский отмечает: «Таким образом, для нас становятся понятны связи Киевской Руси с Тмутараканью. Кроме судового сообщения, было, конечно, и сухопутное… Если в XIII веке Русские дружины хорошо знали пути к Азовскому морю, то тем более последние были им известны в древнейшую эпоху… Иначе нельзя было бы понять, почему Киевская Русь в IX и X веках является самым мореходным племенем и каким образом она могла объединить под своим господством такие славянские племена, как Таманских и Таврических болгар, обитавших за морем. Жительство на берегах Азовского моря и исконные связи Киевского края с этими берегами устраняют и сам вопрос о том, когда начались сношения Днепровской Руси с Азовско-Черноморскими Болгарами».

Другой последователь так называемой «тмутараканской» гипотезы Крещения Руси в IX в., иеродиакон Никон (Лысенко) все же признается, что «гипотеза эта не была достаточно убедительно подтверждена ни данными письменных источников, ни тем более археологиче¬ским материалом». В другом месте иерод. Никон (Лысенко) справедливо отмечает: «Сторонники теории "Тмутараканской Руси" считали, что славяне в При¬черноморье образовали в VIII в. государство, которое было единым, могу¬щественным и независимым ни от Хазарии, ни от Киева. Однако для таких выводов нет достаточных оснований. Напротив, большая территориальная разбросанность славянских поселений (от Тендерской косы в устье Днепра до устья Чира – правого притока Дона) и неизменное их расположение на полуостровах морского побережья и речных устьях говорят скорее о том, что эти поселения были опорными пунктами для морских набегов, а возможно, вместе с тем – и торговыми факториями, созданными дружинами воинствен¬ных днепровских славян. Находясь на территории Хазарского каганата, славянские колонии вряд ли могли быть совершенно независимы от этой могущественной державы».

Еще один сторонник «тмутараканской» теории проф. Г.В. Вернадский, понимая всю ее натянутость, также был склонен считать, что походы Азовско-Черноморской Руси на Константинополь осуществлялись при непосредственном участии, а то и верховенстве Руси Киевской: «В 860 г. Аскольд и Дир объединили силы с приазовскими русскими для нападения на Константинополь. Известно, что после кампании 860 г., по крайней мере, некоторая часть русских была обращена в христианство». «Вполне возможно, – отмечает проф. Г.В. Вернадский, – что в районе лагуны, образованной при впадении Конской в Днепр, ниже современного города Запорожье, экспедиционные войска Русского каганата воссоединились с отрядом Аскольда и Дира, идущим из Киева. Объединенная флотилия русских кораблей, должно быть, затем пошла вниз по Конской и нижнему Днепру в Черное море, а по нему направилась прямо на юг к Босфору. 18 июня 860 г. соединенный русский флот, состоящий из двухсот кораблей, появился перед стенами Константинополя…».

Из византийских источников мы узнаем, что и кн. Игорь, и кн. Святослав, и тем паче кн. Владимир «воевали страну Корсунскую» (греческие колонии в Крыму). В этом регионе Киевская Русь издревле имела свои интересы, собственные колонии и базы, чем и объяснима ее военная и торговая активность в Причерноморье и Крыму. Существовала многочисленная русская торговая колония и в хазарском Итиле, из чего, правда, никто не делает выводов, что Итиль был русским городом. Вряд ли можно говорить и о существовании отдельного самостоятельного «Русского каганата» в Приазовье или Причерноморье лишь на основании факта существования здесь русских поселений-колоний. Как отмечает Д. Иловайский, «еще в Х в. Русь сохраняла свои поселения на Азовском побережье и свою связь с этим побережьем».

Нельзя не согласиться с проф. М. Ю. Брайчевским, который, рассуждая о «Тмутараканской Руси» IX века, говорит о ее «эфемерности как отдельного государственного организма» (Брайчевский М.Ю. – Т. 2. – С. 453). «Самостоятельность существования такого субъекта в сер. IX в. исключается» (Брайчевский М.Ю. – Т. 2. – С. 453), поскольку уже тогда она «подпала под влияние Оскольдовой державы»» (Брайчевский М.Ю. – Т. 2. – С. 430), - убежден историк.

Правдоподобно, что отдельные азовско-черноморские русские колонии не могли осуществить самостоятельный и хорошо организованный военный поход на столицу могущественной мировой империи, каковой на то время являлась Византия. Для такого похода необходимо было участие полноценного государственного образования, каковым к сер. IX века и становится Киевская Русь. Проф. Брайчевский по этому поводу отмечает: «Тмутараканская или Черноморско-Азовская Русь (Арсания – по арабским источникам), не представляла собой значительной политической силы и, следовательно, не соответствовала характеристике, данной Фотием».

Если исходить из описаний войска, осадившего Константинополь, которые содержатся в Проповедях и Окружном Послании Св. Патр. Фотия, то совершенно очевидно, что речь идет все же не о соседях греческих колоний-полисов в Причерноморье и Крыму, но о более отдаленном и малоизвестном грекам народе. Вот некоторые эпитеты, используемые Св. Патр. Фотием в отношении напавших на Константинополь «Росов»: «северная и страшная гроза», «варварское, упорное и грозное море», «народ с севера, от краев земли», «нападали оттуда, откуда мы отделены столькими землями и племенными владениями, судоходными реками и морями без пристаней», «народ жестокий и дикий» (Первая гомилия Св. Патр. Фотия); «народ неименитый, народ, не бравшийся в расчет, народ, причисляемый к рабам, безвестный – но получивший имя от похода на нас, неприметный – но ставший значительным, низменный и нищий – но взошедший на вершину блеска и богатства; народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием, неожиданный, неуправляемый, без военного искусства» (Вторая гомилия Св. Патр. Фотия); «народ Рос – те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу» (Окружное Послание Св. Патр. Фотия Восточным Патриархам). Все эти описания свидетельствуют, что речь идет не о какой-то мифической «Азовско-Черноморской Руси», соседствовавшей с греческими колониями-полисами, о которой не подозревали даже сами соседи – греки, но о реальной и конкретной Руси Киевской. Населявшие Причерноморье и Приазовье народы были хорошо известны грекам. С ними греческие колонии-полисы вели оживленную торговлю, имели о них подробнейшую информацию. Эти народы не были для греков ни «с севера», ни «от краев земли», ни «безвестными», ни тем более «отделены столькими землями и племенными владениями, судоходными реками и морями без пристаней». Из всех народов под такие описания подпадает только Киевская Русь периода своего становления (т.е. середины IX века), неведомая и безвестная, а потому наводящая ужас и страх на греков.

Эти и другие факты подтверждают, что, как и позже при кн. Олеге, Игоре, Святославе и Владимире, в IX в. на Византию ходила именно Киевская Русь. Поэтому факт похода на Константинополь в 860 г. князя Оскольда Киевского не может вызывать сомнений, тем более что и сама отечественная летопись говорит об этом ясно и однозначно. Как отмечает по этому поводу проф. М. Брайчевский, «Русь, которая взяла в осаду Константинополь в 860 г., была именно Русью Киевской и никакой иной. А христианство приняла та Русь, которая угрожала византийской столице».

Кроме того, по замечанию Брайчевского, «христианство в Восточном Крыму и на Тамани завоевало себе сильные позиции еще в предыдущую, иконоборческую эпоху. Именно там существовал один из главных оплотов православия (с разветвленной структурой действующих епархий, – прим.авт.); именно там крестился славянский князь Бравлин (в кон. VIII в., – прим.авт.)… Поэтому говорить о выдающихся успехах миссионерской деятельности, если бы речь шла о Надазовской Руси, Фотий не имел бы никаких оснований».

С другой стороны, если учесть, что Киев в IX в. имел свои колонии, базы и опорные пункты в Крыму и Приазовье, то вполне возможно, что тот же кн. Оскольд мог принимать послов и епископа (и, в частности, Свв. Кирилла и Мефодия) от Св. Патр. Фотия и проводить Вече с участием части бояр и дружины не только в Киеве, но и в одной из русских колоний на Азовско-Черноморском побережье или в Крыму. И там же принять обряд крещения, как позже это сделал и св. кн. Владимир Киевский, крестившийся не в Киеве, но в Херсонесе. В таком случае, если наша гипотеза верна, предание о крещении кн. Оскольда вполне совпадает с Паннонскими Житиями Свв. Кирилла и Мефодия, сообщающими о созыве Вече, совершенном на нем чуде несгораемого Евангелия и последовавшем после этого крещении языческого кагана и его подданных. Никоновская летопись однозначно это сообщение относит к кн. Оскольду, выделив этот раздел отдельным подзаголовком под названием «О князи Русьтемъ Осколде». Кроме того, такая трактовка снимает и вопрос о том, какая же Русь крестилась в IX в. – Киевская или Азовско-Черноморская. Учитывая существование в сер. IX в. тесных связей между Киевом и Азовско-Черноморскими (Тмутараканскими) колониями Руси, мы вполне можем сделать вывод о том, что крестились тогда обе части Руси при непосредственном участии кн. Оскольда Киевского. К слову, этим в какой-то мере может быть объяснимо и то, что в более позднем киевском летописании не отразилось крещение кн. Оскольда. Произойдя за пределами Киева, оно могло остаться незамеченным для основной массы киевских язычников, а потому, возможно, не четко сохранилось и в народной памяти.

Размышляя над этим вопросом, иерод. Никон (Лысенко) отмечает: «Если предположить, что анализ текста Паннонского Жития, произведен¬ный В. И. Ламанским, верен, что его редактор ошибочно назвал россов ха¬зарами, а их правителя — "рус-кагана" — принял за верховного правителя Хазарии, то история миссии святых Кирилла и Мефодия 860—862 гг. пред¬стает в новом свете. После неудачи похода 860 г. на Константинополь, пораженные чудом, происшедшим на их глазах, россы, добравшись до своих опорных баз в Кры¬му или в районе Ахиллесова бега, направляют к византийцам посольство с просьбой "сделать их участниками в святом крещении"». И его же версия: «Можно предпо¬ложить, что после бури у берегов Босфора часть разметанного русского фло¬та во главе с князьями могла, поднявшись по Днепру, возвратиться в Киев, тогда как другая часть кораблей, особенно сильно пострадавших от бури, повернула в сторону русских колоний на Черноморском побережье и в При¬азовье, чтобы там устранить повреждения и пополнить команду. Именно та часть дружины, которая была на этих кораблях, направила посольство в Константинополь».

Предположение иерод. Никона (Лысенко) вполне правдоподобно, кроме одного нюанса. Очевидно, следом за Иловайским и Вернадским он повторяет мысль, что киевские князья не пошли «в сторону русских колоний на Черноморском побережье и в При¬азовье, чтобы там устранить повреждения и пополнить команду», и потому, мол, они не могли послать посольство в Константинополь с просьбой о принятии крещения. Однако вполне понятно, что последнее утверждение – ничем не обоснованный домысел. Такая гипотеза не находит подтверждений ни в отечественных, ни в зарубежных источниках. Если русский флот действительно повернул в Причерноморье или Приазовье, «чтобы там устранить повреждения и пополнить команду», то правдоподобнее выглядит все же мнение, что совершено это было именно во главе с киевским князем, возглавлявшим поход. Маловероятно, чтобы князь бросил свою армию и флот и сам уехал бы в Киев, оставив своих людей на произвол судьбы. Усомниться в этом заставляет и факт, описанный в хронике Льва Диакона, когда киевский князь Игорь после своего поражения в 941 г. сразу воротился не в Киев, а в Боспор Киммерийский… Скорее всего, кн. Игорь поступал по уже традиционно сложившемуся еще со времен кн. Оскольда правилу, когда после морского похода киевский князь с дружиною в своих азовско-черноморских колониях сначала «устраняли повреждения», подлечивали раненых, пополняли провиант, а уж потом выступали далее, к Киеву. Последний вариант выглядит логичнее и правдоподобнее, поскольку разбитой армии, прежде чем пройти через пороги нелегкий путь вверх по Днепру к Киеву, необходимо где-то передохнуть и набраться сил. Именно таким целям часто служили приморские колонии и базы не только у русичей, но и у большинства других воинственных народов и стран. Кроме того, и византийские источники, и даже Панноские Жития Свв. Кирилла и Мефодия однозначно говорят о том, что посольство в Константинополь с просьбой о крещении послали, и само крещение приняли именно князь (каган) с боярами и дружиною, а не просто отдельные дезертировавшие дружинники или какие-то остатки русского войска, не пошедшие за своим князем (каганом).
Как отмечает по этому поводу митр. Макарий (Булгаков), «Аскольд и Дир сами приказали созвать вече, сами присутствовали на нем и, подобно другим, видели чудо несгоревшего Евангелия – кому же прежде всего, как не им, естественно было и последовать гласу Евангелия? Они были главными действователями во всем и, очевидно, с искренним усердием искали истины, без которой ничто не могло бы заставить их действовать – как же они могли отказаться от нее, когда она открыла себя их взору? И если бы они не крестились, то, можно сказать, и никто бы… не крестился. Народ и вельможи не решились бы открыто на такое предприятие без примера князей из одного уже страха». Следовательно, и с этой стороны попытка отрицать факт крещения кн. Оскольда и киевских руссов выглядит неубедительно. Но, кроме того, до сих пор нет достаточных оснований для утверждения, что крещение кн. Оскольда происходило не в Киеве, а где-то далеко за его пределами.

Продолжение следует.

Сергей ШУМИЛО, специально для "УНИАН-Религии"

Новини партнерів
завантаження...
Ми використовуємо cookies
Погоджуюся