Что общего у ислама с христианством и иудаизмом, когда мусульмане ведут джихад, кто такие шахиды и являются ли недавние беспорядки в Москве следствием «столкновения цивилизаций» в своей лекции «Газете.Ru» рассказывает исламовед, доцент кафедры современного Востока РГГУ, директор научных программ Фонда Марджани, кандидат исторических наук Игорь Алексеев.
Вопросы религии так или иначе затрагивают все социальные и гуманитарные науки: это и история, и философия, и социология, и многие другие. Очень часто (и справедливо) говорят, что ислам – это не только или не столько религия, сколько некий культурно-цивилизационный тип, ценностно-нормативная система, которая формирует особый историко-культурный тип человека.
«Ислам» – слово, которое нельзя перевести.
Ислам как явление исторического порядка появляется в 7 веке нашей эры и связан с деятельностью пророка Мухаммеда, который и считается основателем ислама. Но с точки зрения самих мусульман ислам – явление внеисторическое. Это некая универсальная метафизическая традиция, своего рода изначальный монотеизм (то есть единобожие), универсальное Откровение, которое раскрывается в цепи пророков, куда входят те же самые персонажи, о которых говорит Ветхий завет, библейская и околобиблейская традиции.
«Ислам» – это слово, которое нельзя перевести. Имеющиеся словарные переводы, которые у нас есть, говорят, что «ислам» – это покорность, предание себя Богу. Но это не переводы, это паллиативные, то есть неисчерпывающие описания. Арабское слово «ислам» – это имя действия, происходящее от корня С-Л-М, который семантически несет в себе идею целостности, безопасности и правильности. Таким образом «ислам» означает создание некоего правильного, целостного, ненарушенного состояния или приведение себя в это состояние. От этого же корня происходит широко известное и за пределами арабского языка слово «салам», «мир». То есть ислам – это мир с Богом – примирение человека с Создателем, духовная и метафизическая гармония.
Это нельзя односложно перевести ни на какой язык, поэтому слово «ислам» остается без перевода.
Поэтому ислам – это не магометанство. То есть ислам не связан, подобно христианству, с именем учителя или пророка более чем случайно исторически. С точки зрения мусульман ислам – это фундаментальная идея универсального порядка. И эта универсальная истина манифестируются человечеству в рамках пророческой традиции, которая идет от прародителя человечества Адама до пророка Мухаммеда. Поскольку ислам сам себя описывает через термины проческой традиции и через апелляцию к общему культурному фону ближневосточного монотеизма, это вводит его в число религий так называемой авраамической традиции. Исторически ислам – одно из проявлений более широкого феномена, который можно назвать авраамическим монотеизмом.
Одним из ответвлений этого монотеизма является иудаизм, другим – христианство, третьим – ислам. Эти три ветви одного древа апеллируют к общей картине мира, к одной и той же мифологии, к одним и тем же персоналиям, представлениям о мироустройстве, и имеют общие исторические корни.
Все эти три религии возникают в одном регионе, который с древнейших времен и является перекрестком культур и цивилизаций. На каком-то этапе на этом же универсальном перекрестке формируется почва для возникновения монотеизма как особенного типа мировоззрения, не свойственного другим высокоразвитым цивилизациям.
Ислам является исторически последней фазой развития ближневосточного монотеизма, которая дает ему новый импульс уже в эпоху раннего Средневековья и превращает его из в факта истории и культуры Древнего мира в глобальный тренд, который в состоянии переходить через исторические эпохи. Иудаизм и христианство тоже дожили до наших дней. Это происходит потому, что монотеистическое миросозерцание как раз и отличает то, что монотеизм в своем сознании устремлен к некоему концу истории – Судному дню. Судный день и конец времен являются общей идеей для всех трех исторических религий. Монотеистическое мировоззрение предполагает не бесконечное вращение кармического колеса, из которого один только выход в нирвану, которая есть небытие, а некую устремленность, целенаправленность и конечность человеческого бытия и истории, после которых начинается другая эпоха –Апокалипсис, Судный день – и начинается «жизнь иная», инобытие.
Если говорить об истории, то ближневосточный монотеизм – продукт того, что известный немецкий философ-экзистенциалист Карл Ясперс называл «осевым временем». Ясперс имел в виду фундаментальный переворот в сознании человечества, когда на смену мифологическому мировоззрению пришло рациональное, философское, сформировавшее существующий поныне тип человека. Этот переворот начинается в районе IX в. до н. э. и заканчивается в III в. н.э., с институализацией христианства.
Ислам возникает в VII в. н.э. вдогонку осевому времени, когда появляются крупнейшие духовные учения, которые от старых прежних верований отличаются тем, что формируют возможность некоего глобального проекта и закладывают в себя возможности к экспансии и к моделированию некоего идеала человеческого бытия в истории.
Это не просто religio (это латинское слово означает «связь») как система связи человека с сакральным. Это некий проект того, как не только человек может быть связан с небесными силами, но и как небесный порядок может быть трансформирован в конечном человеческом бытии, которое и на индивидуальном уровне имеет начало конец в виде рождения и смерти, и на уровне человеческой истории имеет начало и конец. В этом смысле ислам – неотъемлемая и логически завершающая часть развития монотеизма, без которого невозможно понять другие религии.
В то же время ислам невозможно понять, не адресуясь к библейской и околобиблейской традициям.
Христианская традиция не сводится только к канонам христианства – существуют апокрифические евангелия, в ветхозаветную эпоху также существовал корпус околобилейских письменных и, особенно, устных текстов это довольно широкий культурный пласт, на него опирается та мифологема, к которой в ее аравийской редакции адресуется ислам.
Одни и те же персонажи признаются и в Ветхом и Новом Заветах, и в Коране: Адам, Авраам / Ибрахим, Моисей / Муса, Иисус / Иса. Но, с другой стороны, в аравийской редакции в этот ряд включают ряд аравийских пророков, действующих в Южной Аравии, таких как Шуайб или Салих, Также несколько иначе излагаются и интерпретируются известные библейские сюжеты, например, та же самая история с Авраамом и проблемой принесения им в жертву своего сына. В Библии эти события локализуются в Сирийской пустыни, в протомусульманской традиции – в Аравии. Весь ритуал хаджа связан с тем, что именно в Мекке происходила драма жертвоприношения Авраамом своего сына, от которой он в итоге был избавлен и принес в жертву агнца.
Мусульманский праздник жертвоприношения – это не праздник резни баранов на автобусных остановках, как нам пытались показать.
Это сюжет, связанный с драмой Авраама, поставленного перед тяжелейшем выбором: принесения в жертву своего сына, дарованного ему в позднем возрасте. Авраам из любви к Богу готов был пожертвовать сыном, но Бог смилостивился и отозвал требование жертвы, тем самым навсегда закрыв тему человеческих жертвоприношений. После этого жертвы стали невозможны.
С другой стороны, аравийская редакция этого мифа в отличие от еврейской редакции которая на место этого сына помещает Исаака – ставит на роль сына Исмаила. И если Исаак – родоначальник евреев, Исмаил – родоначальник арабов. Таким образом, аравийская версия ближневосточного монотеизма вступает в спор о духовном первородстве с евреями как претендующими на монопольное обладание истинной монотеистической традицией. Это очень значимый пафос демонополизации истины оспаривание претензий талмудического иудаизма на духовную истину и свет. Талмудический иудаизм так трактует богоизбранность Израиля, что богоизбранный народ оказывается противопоставлен гоям, которым он даже не обязан доносить божественные откровения. Христианство было определенным образом реакцией на замкнутость монотеизма в еврейском круге.
Христианство, возникнув в еврейской среде, и за счет массовой кооптации язычников открыв пути всем, вне зависимости от происхождения, стало первой ступенью на пути демонополизации монотеизма. Ислам предложил еще и альтернативную мифологему.
Христианство опирается на ветхозаветную мифологию и редакцию биографий пророков. Коран опирается на аравийскую редакцию авраамического мифа, и, что важно, на редакцию, которая сохранялась в устной передаче и, таким образом, не была замкнута в узком кругу книжников, обладавших сакральным знанием чтения и письма. Это широкая, почти эпическая традиция – передавать информацию из уст в уста, любым людям вне зависимости от степени их посвящения. Ислам предложил отредактированную мифологию и скорректированную метафизику, которая логически завершала процесс деиудаизации ближневосточного монотеизма и превращала его в достояние всего Ближнего Востока.
Затем в процессе формирования халифата ислам распространился на той территории, которая до этого была объединена в рамках империи Александра Македонского и где уже были созданы предпосылки для формирования некой универсальной космополитической культуры – то, что называется эллинизмом.
Это культурный стандарт средиземноморского происхождения, который был адаптирован к реалиям завоеванного Александром пространства от Северной Африкии Переденей Азии до Средней Азии и Индии. Эллинизм значительно пережил политическую жизнь империи Александра Македонского и фактически просуществовал вплоть до повторной попытки объединить это пространство в рамках халифата. Политический расклад, который существовал там накануне и в эпоху возникновения ислама в культурном отношении, был пропитан эллинистическим универсализмом. Его другой стороной была разветвленная еврейская диаспора, образовавшаяся после разрушения второго Храма, которая во многом выживала за счет того, что ее представители были авангардом поздней эллинистической культуры и основными ее носителями, отличаясь только в религиозном плане.
Итак, в этом мире было, во-первых, представление об универсальном культурном субстрате и, во-вторых, наличие некой пассионарной группы носителей культурной идеи в виде еврейской диаспоры.
